‒ Полагаю, платье ‒ это все, что у тебя есть?
Она кивнула.
‒ Да. И пара туфель. И сумочка. И мое разбитое сердце. Одежды нет.
‒ Тогда принесу тебе рубашку для сна.
Я взял одну из своих старых выцветших рубашек «Бэддз Бар энд Грилл» еще тех времен, когда это заведение было достаточно привлекательным туристическим местом, а не захудалой забегаловкой с одним посетителем. Она была мягкой на ощупь и настолько выцвела, что логотип был едва читаем. Я легонько коснулся плеча Дрю и присел у ее головы.
‒ Можешь сесть?
Она тряхнула головой.
‒ Не-а. Не могу, мистер Себастиан, сэр. Я все еще пьяна. Все. Пока-пока.
‒ Отлично. Ну, хоть помоги мне. Я хочу надеть на тебя рубашку, ладно?
‒ Хорошо.
Я придержал ее за плечи и помог перекатиться на спину, а затем сесть, умудрившись сохранить в процессе обернутое вокруг ее груди полотенце. Натянув рубашку ей на шею, я попытался продеть ее руки в рукава, но она то ли не поняла, что от нее требовалось, то ли смутилась, и ни она, ни я никак не могли понять, куда какую руку просунуть. Она вся запуталась, наполовину продев голову через ворот рубашки, с одной рукой в неверном рукаве и другой, шарящей где-то позади нее.
‒ Погоди-погоди. ‒ Она шлепнула меня обеими руками. ‒ Прекрати, тупой ты великолепный громила. Я сама.
Я убрал руки, пытаясь не рассмеяться, но это мне удалось с трудом.
‒ Прекрати смеяться надо мной!
‒ Прости, просто это забавно. Ты забавная, но это так мило.
Наконец, она справилась с рубашкой и окинула меня печальным, полным тоски взглядом.
‒ Я не должна быть забавной. Я должна быть сексуальной, ‒ скорбно пожаловалась она. ‒ Предполагается, что я должна быть замужем. Я сейчас уже должна быть замужем! Предполагалось, что это Майкл разденет меня. И именно его член должен был быть во мне прямо сейчас, но вместо этого я здесь бухая, с разбитым сердцем, и хотела бы, чтобы это ты был во мне, и мне все равно, потому что Майкл ‒ МУДАК!
Она выкрикнула последнее слово так громко, что я вздрогнул.
Я заставил себя проигнорировать одну фразу из ее монолога, ту конкретную, которая действительно что-то значила... угадайте какую. Я осторожно погладил ее по щеке.
‒ Ты сексуальная, Дрю. Мне жаль, что твой тупоголовый жених разбил тебе сердце. Он просто последняя сволочь, и тебе без него лучше.
Она вновь захихикала.
‒ Хочешь, расскажу, почему Майкл ‒ мудак?
‒ Он продинамил тебя?
Она мотнула головой из стороны в сторону широким, подчеркнуто небрежным жестом.
‒ Нееееет. Он трахал мою подружку-свидетельницу прямо перед чертовой свадьбой. И ее зовут Тани! Кто, черт возьми, называет своего ребенка Тани? Ее родители хотели, чтобы она была шлюхой? Ну так вот, получите шлюху. И она шлюха. Ну, я уверена, есть хорошие, нормальные, нешлюховатые девушки, которых так назвали, уж извините ‒ я имею в виду... Тани ‒ дерьмо. В общем, я имею в виду, что очень жаль всех приличных девушек в мире по имени Тани, ведь считается, что все они шлюхи. Но она ‒ шлюха. Она трахала моего жениха в день моей свадьбы! Кто так делает? Тани так делает, потому что она шлюха! Пошла ты, Тани, чертова шлюха.