Но я быстро протрезвела.
‒ Он все еще там? ‒ спросила я, бросив в него телефон Эрика. ‒ Трахает Тани?
Никто не ответил, что и было тем ответом, который я ожидала; я видела достаточно, не было необходимости устраивать ему очную ставку.
Я стянула с пальца обручальное кольцо с бриллиантом в карат и сделала глубокий вдох... по крайней мере, вдохнула так глубоко, насколько могла, в любом случае... чтобы отсрочить срыв еще на несколько минут. Я повернулась к Лизе, схватила ее за запястье и вложила кольцо ей в ладонь.
‒ Тани может забрать его.
Я повернулась и ушла, борясь с желанием поддаться полнейшему нервному срыву.
Отец все еще ждал на лавочке и посмотрел на меня, когда я промчалась мимо него.
‒ Детка? Дрю? Что случилось?
Я продолжала маршировать, папа последовал за мной. Мы вышли из церкви под сиэтловский ливень меньше чем за шестьдесят секунд.
‒ Ты был прав, папа, ‒ смогла сказать я, подойдя к водительскому месту папиной полуразвалившейся красной «Такомы 07», на которой мы приехали сюда, но теперь мне было необходимо сесть за руль. Мне нужно было убраться отсюда, как можно быстрее.
Папа не терял ни минуты и запрыгнул на пассажирское сиденье, что было отлично, поскольку ждать я не собиралась. Как только мой зад опустился на кресло из поблекшей и потрескавшейся ткани, я завела двигатель и машина сорвалась с места.
‒ Прав насчет чего? Что происходит? ‒ спросил он, когда я вырулила с парковки церкви на главную дорогу.
Водить машину меня учил отец, поэтому он был в слегка расслабленном состоянии, даже не смотря на мою дикую манеру вождения.
‒ Насчет Майкла, насчет всего. ‒ Я шмыгнула носом и постаралась больше так не делать, поскольку знала, что если начну, то остановиться уже будет невозможно. ‒ Он... он... Тани, он... ЧЕРТ! ‒ Я так сильно ударила кулаком по рулю, что вся машина подпрыгнула. ‒ Этот кусок дерьма трахал Тани в комнате для одевания.
Папин глаз дернулся, а огромный кулак сжался.
‒ Я знал, что этот болван был скользким мерзавцем.
‒ Да, ты знал.
‒ И что теперь?
Я расстегнула плащ, сбросила его с плеч и отдала отцу.
‒ Теперь я могу напиться в стельку. А потом? Не знаю. ‒ Я топталась на месте, пытаясь развязать корсет, и умудрилась немного распустить его, чтобы дышать безболезненно.
Папа положил свои крепкие руки мне на плечи:
‒ Остановись, пупсик. Я поведу.
Я повернула руль вправо, заехала на бордюр и затормозила на парковке у аптеки. Мы в суматохе поменялись местами, и, когда я опустилась на пассажирское сиденье, папа опять тронул машину с места, но могу побиться об заклад, сделал он это намного мягче, чем делала я.