‒ Его комната в самом конце.
Дверь Себастиана была закрыта, но не заперта, так что я вошла. Здесь оказалась двуспальная кровать с простыми металлическими спинками, небрежно застеленными фланелевыми простынями и толстым флисовым одеялом, комод с шестью ящиками, один из них был приоткрыт, и оттуда свисала футболка, сверху стояло блюдо с пригоршней мелочи, мультитул «Leatherman» и старинные серебряные часы. На полу валялось нижнее белье и пара джинсов, старая, потрепанная акустическая гитара Тейлора покоилась в углу на широком основании с медиатором в струнах.
Пара тимберлендовских ботинок была изрядно поношена. На открытой дверце шкафа висело шерстяное пальто, по всей видимости, оно там находилось еще с прошлой зимы. Пустые стены. Ни будильника, ни телефонного шнура, или радио, или хоть чего-то. Фактически здесь вообще не было никакой электроники. На прикроватной тумбочке стояла лишь литровая бутылка воды и фото женщины, по всей видимости, его матери, стоящей рядом с мужчиной, которым, как я поняла, был его отец.
Но не было Себастиана.
Дверь в ванную комнату была слегка приоткрыта, и я заглянула внутрь: в зеркале был виден Себастиан, который стоял перед унитазом.
Ноги широко расставлены, голова опущена, плечи напряжены. Джинсы были приспущены на бедра и обнажали тугой накачанный зад с порослью темных волос. Одной рукой он упирался в стену напротив лица, дабы удержать равновесие, другая же находилась впереди. Он был несгибаем, мышцы ягодиц сокращались и весь зад двигался толчками вперед, а рука медленно перемещалась вперед и назад.
‒ Черт...‒ простонал он низким рычащим голосом.
От неожиданности я подскочила, когда услышала этот рык, казалось, меня поймали на том, что я подсматриваю. Наблюдаю, как он онанировал.
‒ Дрю... Черт... ‒ прорычал он.
Он мастурбировал, думая обо мне? Мое сердце заколотилось, живот скрутило, руки затряслись, а между ног стало жарко.
Я не могла отвести взгляд. Просто не могла.
Я немного сдвинулась так, чтобы видеть не только его спину, но и чуть больше его профиля в зеркале. Кулак скользил вверх и вниз по его огромной, твердой длине. Она действительно была огромной и твердой.
Я наблюдала, как он ласкал себя, и ощущала, как меня обдавало жаром, а трусики стали мокрыми. Он не торопился, просто поглаживал. Медленно, неторопливо и размеренно. Спустя несколько минут его бедра начали покачиваться вперед-назад, дыхание стало шумным, а кулак задвигался быстрее.
Он меня не видел; его глаза были закрыты, а желваки заходили, когда его кулак стал двигаться все быстрее и быстрее.