— Так уж и без счёту? — усмехнулся я простоватой ручейнице.
— У меня пальцы кончились, — не смущаясь ответила та. — Пойдём. Я всегда хотела на трактир поглядеть. В соседнее село когда народ ездил, всё бахвалялся, как в кабаке хорошо.
— Ну, пойдем, — протянул я, и мы шагнули через улицу. — Токмо, ты жёлтое колечко спрячь. Не по нраву они мне.
Лугоша кивнула и убрала свой наруч за пазуху. Я тоже положил в мошну на поясе. Потом достану при надобности.
Сбоку что-то дико завизжало. Я глянул. Белая гладкая низкая карета скуля колёсами остановилась совсем рядом со мной, едва не коснувшись бедра. Из оконца почти по пояс вылез мужик и стал браниться как полоумный.
— У тя чё, урод, глаз нет?! Ты чё под машину кидаешься, ублюдок! Бампер после тебя ремонтировать, как после тупой собаки!
Я побелел от ярости. Всё нутро свело. Холоп голос повышает. На божество.
Он бранился, а я подошёл к нему и, скрипя зубами, схватил сквернослова за горло. Мужик захрипел и попытался руками разжать мои пальцы, но слабоват он был.
— Дядька, не надо, — услышал я звонкий голос Лугоши. — Пусть живёт юродивый. Ну, дядька, пожалуйста. Мы в трактир хотели, а не на скотобойню.
Я, тяжело дыша, разжал руку, а потом положил ладонь на подоконник окошка.
— Язык вырву и брошу тупым собакам, может он им более пригодится, — выскользнули тихие злые слова, обращённые к этому выродку.
Под пальцами заскрипело железо двери и лопнуло, осыпавшись мелкими осколками на лавку и дорогу, стекло.
Ко мне подскочила Лугоша и поволокла за собой. Я вдохнул и выдохнул, смиряя ярость. Так мы и шагнули в трактир. Я сразу стал рассматривать корчму. Рядом был пустой столик с лавками, туда мы и сели. Я ещё раз глянул сквозь окно, узрев, что та карета с вымеском стоит на месте. Только огни у ней начали жёлтые то вспыхивать, то гаснуть. В трактире воцарилась тишина. Все смотрели на нас. Некоторые достали свои зеркальца и подняли, так что они оказались меж глазами и нами.
— Эй, трактирщица! — позвал я кабацкую девку, что стояла неподолече. — Снеди нам!
Девка, прикусив губу и поглядывая то на нас, то на окно, подошла к столику. В глаз у ней читалась опаска. Правильно. Богов бояться надобно, дабы почтение проявлять.
— Вот меню, — сглотнув комок в горле, произнесла она.
На столик легла книжка в красной обложке с буквами на ней. Меню, тебю, ею. Чуднее слова.
— Дядь, а что здесь написано? — спросил полушёпотом смущённая Лугоша.
— Су-ши бар, — по слогам прочёл я непривычное письмо, а потом открыл книжицу. — Наверное, сушёная рыба такая, бар называется. Это, я разумею, чтоб выбрать могли по рисункам. Умно, но дорого. Одна бумазея сколько стоит, а всяк её пальцами тискает, сотрется быстро. Хозяевам убыток будет. А рисунки нарочитые, добротные. Ты чего хочешь? — спросил я у Лугоши.