Я отпустил запястье парня и приподнял руку, а потом сделал жест, словно стряхивал с пальцев воду. Древо с треском взорвалось по всей длине обломками коры и сучьями, явив свету чистый и ровный ствол. По поляне разлился запах свежей древесины. Андрей отскочил от вязанки и уставился на это, вытаращив глаза.
Я снова легонько притронулся к древу и убрал персты. Бревно плавно и величаво воспарило в воздух. Не высоко, не выше голов наших.
— Положи ладони свои на него. Вот так. Теперь оно высохнуть должно.
— Как? — почти шёпотом спросил Андрюша, рассматривая, как под его пальцами бревно начинало вертаться то в одну сторону, то в другую. Неспешно, неохотно, но по его указке.
— Ты попроси. Оно само всё сделает.
Парень тихонько произнёс: «Пожалуйста», — думая, что я не услышу. Его даже Лугоша слышала за десять шагов отсюда. А вот Антон и Иван нет, слух не тот.
Бревно едва заметно сжалось и посветлело. Снизу по нему потекла тонка струйка воды, падая в траву. С торцов, где был ровный гладкий срез, проступила тягучая смола, собираясь тяжёлыми рыжими каплями.
— Теперь это строевой лес. Теперь из него можно дом делать. Дальше ты сам.
Бревно неспешно опустилось на траву, обозначая место для новой горки. Андрюша выпучил глаза и покраснел от натуги, видимо, представляя себя этим сказочным жирдяем, нет, жидаем. Он только и шептал «Пожалуйста», с таким видом, что по нужде пошёл и тужится. Оно всё не получается, а он тужится. Наконец неошкуренный ствол шевельнулся и приподнял один конец в воздух. Парень просиял.
Рядом что-то пару раз булькнуло, а потом зарычало. Я резко повернул голову на звук. Оказалось, то Иван ерундовину, именуемую ге-не-ра-тор, привёл в движение. Штуковина выплёвывала едкий дым и тряслась, как телега на камнях. Зато повешенная над входом лампа загорелась, ночью совсем светло будет. Иван замотал чем-то синим жилу и остановил короб гудящий.
Мои раздумья прервал странный шум, гул как от большого, гружёного мёдом шмеля. Издалека он шёл, но приближался, становился сильнее. Я стал всматриваться в горизонт, и вскоре увидел то, что шум производило, оно летело над лесом. Большое, как амбар, а над спиной было мельтешение крыльев, быстрое-быстрое.
Тварь диковинная подлетела совсем близко, поднимая ветер.
Из дому выбежал Иван с женой, Андрюша с Антоном с мест повскакивали. Но я их в дом загнал, чтоб не мешали. А Лугоша напротив за угол терема спряталась, присев на корточки и зажав уши. Ещё мгновение и на месте девчонки большая рыжая белка осталась, забежавшая по срубу почти под крышу и наблюдающая за сим чудом.