— Мне нужно на работу, — говорит она быстро.
Я усмехаюсь и складываю руки на груди, не упуская из внимания то, как она внимательно проследила за моим движением.
— Разве не для этого нужны папики? Чтобы тебе не нужно было работать?
Она смотрит на меня.
— Не притворяйся, что знаешь меня, Ксавьер, — грубо произносит она.
Меня это злит, и я не замечаю, как подхожу, возвышаясь над ней.
— Я знаю тебя лучше всех, Лекси. — С ее губ срывается тихий вздох, когда я случайно использую ее прозвище, что вызывает у нас обоих удивление.
— Нет, больше нет.
Я пожимаю плечами.
— Ты можешь сбежать. Выйти замуж за богатого мужика, — я прижимаюсь лишь ближе к ней, откидывая волосы с ее шеи и проводя пальцами по ее коже. Ее дыхание учащается, грудь высоко вздымается и опадает. — Но это не меняет того факта, что сперва ты была моей, что я наблюдал за тем, как ты становишься той, которой являешься сейчас, — мой голос едва различим. — Я знаю тебя так, как никто другой никогда не сможет узнать.
— Это неважно, — шепчет она.
— Нет, это неважно потому, что ты замужем, и я — парень, которому твой муж платит, чтобы разнообразить твою сексуальную жизнь, — я презрительно улыбаюсь. Вот она моя реальность, наша реальность. Однажды я был достоин Алексы, а сейчас я хуже, чем чертова прислуга. Впервые я чувствую не злость и ненависть, а стыд. Вот кем я стал без нее, и это меня бесило, потому что разве это не доказывает, что она поступила верно? — Мне нужно идти. Спасибо за рубашку, — я оборачиваюсь и буквально захлопываю дверь перед ее лицом, прислоняясь к той спиной, прежде чем Алекса успевает что-то сказать.
Я не хочу это слышать. Не хочу слышать, как она обвиняет меня в том, что я ее не знаю. Возможно, теперь так и есть. Но я не хочу придавать этому значение. Я хочу верить, что я знаю что-то о ней, чего он никогда не сможет узнать, что у меня есть частичка нее, которую никому больше нельзя отдать. Потому что у нее есть частичка меня. Она была моей первой и единственной любовью, и это оставляет на тебе след. Такие чувства меняют душу, пока она не превращается во что-то другое, пока ты не перестаешь узнавать человека, которым был до этой любви. Возможно, я был потерян с тех пор, как она ушла от меня. Именно так мне иногда и кажется.
Услышав шум наверху, поднимаю глаза и вижу Поппи, которая стоит за дверью, ведущей в их с Тором комнату. На Поппи футболка Тора и больше ничего. Она достигает середины бедра, и на ней красуется надпись: "Обмакни меня в шоколад и отдай на съедение лесбиянкам". Маленькая улыбка появляется на моих губах, когда я читаю это. Не удивительно, что Тор отдал ей эту футболку.