Моя маленькая, любимая доченька. Как же я могу забрать твою болезнь себе и избавить от страданий?
Стараясь подавить слёзы, я посмотрел на Занию. Она стояла с игрушкой Миа в руках и тихо плакала.
Я отвернулся от неё и поднялся с кровати, с малышкой на руках. Я ни за что теперь не выпущу её из рук. Миа положила головку мне на плечо, а я, схватив одеяло с кровати, укутал ее.
Больше на Занию я не взглянул и вышел с дочерью из комнаты.
Миа снова заснула на моём плече, пока мы шли к машине. Я аккуратно, чтобы не разбудить дочь устроился с ней в салоне и дал пять минут времени водителю подождать Занию. Если она не успеет появиться раньше…
Я с дочерью уеду.
Зания появилась через две минуты. Старушка обняла её на прощание и заплакала.
В глазах Зании тоже застыли слёзы и она, махнув на прощание рукой бабуле, устроилась в машине.
Миа подняла головку и протянула к ней руку.
– Мам, смотри, это папа. Он вернулся за нами.
Её слабый голос был полон волнения. Я прижал её к себе покрепче и поцеловал маленькую головку, пахнувшую цветами и неповторим запахом ребёнка.
Миа была в моих руках, но всю дорогу до аэродрома, держала мать за руку, пока я делал вид, что её не существует.
– Я могу взять её, — предложила она, когда машина остановилась всего в нескольких метрах от самолёта. Взгляд, которым я одарил её, явно давал ей понять крутить педали в обратную сторону, но быстро изменил его, когда Миа посмотрела на меня. Ей не нужно сейчас знать о наших истинных отношениях с её матерью. Я не хочу, чтобы она переживала.
Моя девочка прижималась ко мне, и я недоумевал, была ли она всегда такой доверчивой или потому что знала, что я её отец? Я ещё пока не знал, что её мать рассказала обо мне, но, как бы то ни было, Миа не боялась меня.
Я вышел с ней из машины и поднялся по трапу к открытой двери самолёта, оставляя её мать наблюдать, как была довольна Миа от предвкушения скорейшего полёта.
Я раньше не знал, как можно быть безмерно счастливым и слишком злым одновременно. Но сейчас, я был именно в таком положении.
Голубые глазки дочери были широко распахнуты от волнения, поскольку она никогда раньше не летала на самолёте. И у неё явно был миллион и ещё один вопрос, который она хотела задать мне.
– Папочка, а что это? – улыбнулась она мне.
Боже, моя девочка назвала меня папочкой так легко, как будто делала это каждый день.
Она не злилась на меня, что я отсутствовал все эти годы в её жизни. Напротив, она вела себя так, как будто я был долго в командировке и сейчас вернулся к ней.
То, как Миа приняла меня, немного смягчило моё отношение к Зании. Значит, она не говорила обо мне плохо. Загадка, не иначе.