Было так много сказано между нами в одном поцелуе. Так много всего, что было трудно выразить словами.
Я прервал наш поцелуй только из-за того что нам обоим надо было глотнуть воздуха. Первые пять минут я молчал и она тоже.
Мы оба просто стояли, греясь в нашей новой свободе, держать друг друга вот так без каких-либо барьеров.
– Мне жаль, что она сделала это с тобой, моя принцесса, и я обещаю тебе, что сделаю всё для тебя и наших детей. Но факт остается фактом, ты облажалась. У тебя были отношения со мной, а не с моей матерью. Ты должна была прийти ко мне и довериться.
– Я знаю, но в то время она была настолько убедительна… Они были настолько убедительны…
– А теперь, детка, расскажи мне о роли Камиллы во всём этом, – прервал я ее, и сев на диван, усадил к себе на колени.
Я притянул голову Зании к своему плечу и положил руку ей на живот, как бы защищая своего ребенка в ее утробе.
– Твоя мама познакомила нас. Сначала я подумала, что она пытается нас сдружить, так как я не знала никого из твоего круга. Потом Камилла начала рассказывать о ваших с ней отношениях, ну и к её словам подключилась твоя мать. Когда они увидели, что я им не поверила, то обе скинули маски и показали свои истинные лица. Они стали угрожать расправой мне и моей бабуле. И я сломалась… Ушла.
– Я слышал, ты сказала ей, что никогда не обналичивала чек? Она дала тебе денег?
– Да. Она выписала мне чек и так как мне были нужны деньги на лечение бабули, я глупая взяла его. Но я так и не обналичила его.
– Почему нет? – Поцеловал я Занию в лоб.
– Я просто не смогла. Я чувствовала себя так, как будто если обналичу его, они окажутся правы и я превращусь в обыкновенную золотоискательницу.
– А как же твоя бабушка? Я не обратил особого внимания в последний раз, когда мы встречались, она все еще больна?
– Она в ремиссии, хвала небесам, но я всегда боюсь, что болезнь вернется. Тем не менее, я бы никогда не обналичила этот чек.
Моя мать точно знала, что Зания не обналичила чек. Если и есть одна вещь, которую я точно знаю о ней, так это то, что она очень дотошна, когда дело доходит до денег.
Это значило, что даже если бы она верила, что Зания – золотоискательница, это доказало бы ей, как она не права.
Разве любая мать, которая действительно любила своего сына, не будет довольна этим? Разве она не признала бы свою ошибку и не попыталась бы исправить беспорядок, который она совершила?
Вместо этого она вскармливала мою ненависть.
– Ты чуть не уничтожила меня, – признался я.
– Я знаю, и мне очень жаль. Я тоже страдала первые несколько недель. Я думала, что умру. Потом я узнала, что беременна, и я была так счастлива. Мне пришлось покинуть университет, что было одним из условий твоей мамы. Я не могла остаться там, потому что ты, очевидно, знал, где меня найти. Я могла бы подать заявку в другое место, но к тому времени бабушке стало хуже, и у меня не было выбора. Так что мне всё равно нужно было остаться дома, чтобы ухаживать за ней. Все мои планы и мечты о светлом будущем рухнули, и ещё закрался страх за жизнь нашего малыша. Я стала панически бояться, что твоя мать узнает о моей беременности и точно постарается устранить угрозу. Но потом бабушка успокоила меня. Ей удалось убедить меня, что не всё так плохо, как кажется. И пусть наши с тобой пути разошлись, но у меня всегда будет маленький кусочек тебя. Она сказала мне, что ребёнок был благословением, а не проклятием.