Он, хмурясь, повернулся к ней.
― Что это за, чёрт возьми, вопрос?
― Разумный.
― Ты назвала меня больным и извращенным.
― Нет, я назвала твои книги больными и извращенными.
― Но я их пишу.
― Отсюда и вопрос. Какой безумной музе ты обязан за эти рассказы?
Он посмотрел на нижнюю часть верхней койки.
― На самом деле, моей музой является девушка, которую я когда-то знал. Мы любили друг друга, и у меня была мечта писать глубокие литературные произведения, которые получили бы хорошие отзывы критиков и изысканные призы. Затем девушка вырвала мое сердце из груди и вонзила в него знак Калифорния и будь что будет.
― О, я тебя умоляю, - Кэри закатила глаза и постучала ластиком механического карандаша по блокноту.
― Так что я напился и написал книгу о девчонке по имени Кэрри Дэниелс, которую мучает демон мести, вызванный ее опустошенным экс-бойфрендом.
― Да, я читала ее. Не впечатлило.
― Тогда-то я и понял, что писать больные и извращенные произведения было интересно. Да и платили за них тоже хорошо.
― Джо, я не могу написать это.
― Почему? Это правда.
― Во-первых, твоя мама ударит меня за это половником. Во-вторых, люди начнут копать, чтобы выяснить, кем является эта Кэрри Дэниелс.
― Некоторым женщинам, это бы льстило быть музой популярного автора.
― Некоторым женщинам не приходится читать, как им делают маникюр с помощью мачете.
― Ладно, это было немного резко, - на его щеке появилась ямочка.
― А сцена, где демон мести овладевает автомобилем героини и гонится за ней, пока она не прыгает с моста в ледяную воду, чтобы избежать этого?
― Одна из моих любимых, на самом деле.
― Я бы сожгла эту чертову книгу, если бы я не была в корне против осквернения книг. Держу пари, твоя семья получила большое удовольствие от ее прочтения.
― Терри уж точно.
― Ладно, но я все равно не хочу печатать это. Ты действительно хочешь, чтобы твои поклонники узнали, что ты написал свою первую книгу в алкогольном угаре?
― Я написал свои первые четыре книги в алкогольном угаре. Твой уход стал тяжелым ударом для меня, и на протяжении нескольких лет, всем моим миром было виски, убийство и хаос.
― Я не видела, чтобы ты пил вообще, с тех пор как мы здесь.
― Я бросил, когда своей семье я стал нравиться еще меньше, чем себе самому. Это был тяжелый год. Моя третья книга попала в список «Нью-Йорк Таймс», и моя четвертая книга уже была представлена миру, но моя пятая была фактически отвергнута. Я должен был научиться писать без выпивки.
― Иисус, Джо, мы были детьми. Ты действительно думал, что мы будем жить долго и счастливо?
― Да, детка. Я действительно так думал.