— Да, это печально, — Роуэн траурно склонил голову. — К тому же нескио тяжело ранен.
— Ранен? — она испуганно вскрикнула. — Но как Беллатор об этом узнал? Прибыл гонец из Мерриграда?
— Вернулся Феррун.
— Вернулся? Это точно? — тихо проговорила Фелиция. — А не сбежал? Мне показалось, что понятие «долг» ему не знакомо. Он живет так, как ему хочется.
— Это правда. Обязанность и долг для него только пустые слова. Но и страсть к сражениям не дала ему уйти прежде, чем все окончилось.
— А где он сейчас?
Роуэн оглянулся. Он давно убедился, что вражеские уши есть везде.
— Он уехал в замок Контрарио, — сказал едва слышно, низко склонившись к Фелиции. Ее нежный аромат ударил ему в ноздри, и он мысленно простонал. Самое трудное в его жизни было одно — удержаться и не обнять ее. Не напугать, не насторожить, не потревожить.
— Уже? Так сразу? Даже не передохнув? Но зачем? — Фелиция тоже с опаской понизила голос.
— Он сказал, что у него закончилась его драгоценная сажа. — Про мечи Роуэн решил не говорить. Что Фелиция все еще любит графа Контрарио, очевидно, так к чему давать ей повод для лишнего беспокойства? Пусть лучше не знает, что Контрарио предстоит еще один бой, на сей раз с равным противником.
— Значит, Феррун все-таки лечил раненых, — с облегчением выдохнула настоятельница. — Это хорошо. Я боялась, что он откажется, он такой непредсказуемый. Если это у него получалось так же хорошо, как прежде, то он спас сотни жизней.
Разговор пора было заканчивать, к Фелиции уже несколько раз заглядывали любопытствующие монахини, но Роуэну отчаянно не хотелось ее покидать. Ему казалось, что живет он только рядом с ней, а в другое время он просто аморфная бесчувственная тень. Поспешно проговорил, желая отстрочить расставание:
— Медиатор сильно недоволен.
— Феррун отказался ехать на помощь Сильверу? — тут же догадалась настоятельница.
— Да. И Беллатор сказал мне еще об одной серьезной неприятности: за Сильвером увязался сильно возбужденный и жаждущий мщения Алонсо. — Не удержавшись, Роуэн обласкал Фелицию жарким взглядом.
Она чуть отодвинулась от него, и Роуэн с трудом сдержал мучительный стон.
— Мщения? За что?
— За то, что Сильвер уехал без него.
Фелиция испуганно всплеснула руками. Широкие рукава всколыхнулись и опали, как крылья раненой птицы.
— Ах, как это нехорошо! Алонсо болен, серьезно болен. Если бы у него болело тело, ему можно было бы помочь, а то болит душа. Как лечить ее, я не знаю.
— Да, его вполне можно назвать душевнобольным, — согласился Роуэн, не в силах оторвать от нее взгляд.
Немного помолчав, настоятельница строго добавила: