* * *
Учебный год начался с печальной новости. Маргарита Николаевна Зыбина трагически погибла в собственном доме. Физрук Максим Алексеевич Штурц арестован по подозрению в её убийстве. Что там у них случилось, в школе было неизвестно.
– А я всегда знала, что между ними что-то есть, – старая химичка держала под руку историка и шипела ему в ухо. Похороны были скромные. На кладбище собрались бывшие коллеги и немногочисленная родня. Двоюродный племянник, он же наследник, возглавлял траурное шествие, изображал скорбь.
– Ираида Борисовна, дорогая, помилуйте. О мёртвых либо хорошо, либо ничего, – ответил Николай Сергеевич, поморщившись.
– О мёртвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды. Вам ли, историку, не знать полное изречение спартанца. А я ничего, кроме правды, и не говорю.
– Уважайте хотя бы смерть, – сказала Маринэ Михайловна и вытерла лицо. Ком стоял в горле. Зыбину она ценила, считала своим наставником и лучшим руководителем на свете. А теперь её не стало.
– Она думает, если её назначили исполняющей обязанности директора, то может мне указывать, что говорить, – опять зашипела химичка. У старой еврейки была одна мечта – под старость лет встать во главе педагогического коллектива школы, и ту растоптали. Ну, ничего, Маринэ – девушка молодая, вспыльчивая, наломает ещё дров, а Ираида Борисовна тут как тут, доложит куда следует.
– Я, признаться, тоже был удивлён таким назначением. Третий год в школе, и уже директор. Ну, возможно, что не нашли пока достойной кандидатуры.
– Николай Сергеевич, если Вы на себя намекаете, то не старайтесь. Все помнят двухнедельные запои и другие Ваши алкогольные приключения со старым завхозом.
– Я закодировался и пять лет уже не пью.
– Ну и чудесно. Простите пожилую женщину, что помянула старое.
Ох уж это старое. Завхоз дядя Вова классный был собутыльник, душевный, начитанный. Сколько они с историком тостов за Шопенгауэра поднимали, сколько спорили о философии Канта и трагедиях Шекспира. Когда-то инженер на заводе, дядя Вова ремонтировал машину, не рассчитал силы, и на него рухнул двигатель. Успел увернуться, но плечо придавило. Грязная кровь ударила в печень. На фоне сепсиса развился гепатит. Цирроз и группа инвалидности в двадцать девять лет. Жена не бросила, хотя он этого ждал, а вот с завода пришлось уйти. Вежливо попросили с хорошими отступными. В школе с золотыми руками и навыками инженера да на мизерную зарплату его приняли с распростёртыми объятиями. Жалеючи себя, загубленную жизнь, так и не открывшиеся перспективы в карьере, он стал прикладываться к бутылке, несмотря на протесты врачей и супруги.