– Как же тебе в столь юном возрасте удалось столько всего выучить? Это было твое послушание?
«Да, государь. Одно из многих, – написала Герика. – Нельзя, чтобы мудрость древних исчезла. Дерево без корней погибает, а это – наши корни. Учить древние языки было несложно: они во многом похожи и составляют основу всеобщего. А читать и переводить старинные свитки – это же так интересно!»
– Подобная образованность даже для мужчины – большая редкость, – признал Калигар. – Продолжайте, прошу вас. Что там еще оставили для потомков баасийские мудрецы?
– «Судьба и тень следуют за нами повсюду». – Солан подождала, пока Герика допишет, а потом продолжила: – «Если двоим суждено соединиться, ни люди, ни время, ни обстоятельства не станут им преградой… Самое главное и самое трудное для человека – понять, для чего он пришел в этот мир… Даже путь в Бездну не так страшен, если он не совершается в одиночестве… Иногда одного шага достаточно, чтобы изменить жизнь; но к лучшему или к худшему – становится ясно много позже».
– Правители Бааса были философами, – усмехнулся Калигар. – Собирали древние манускрипты, славились ораторским мастерством и расписывали стены мудрыми изречениями. Эти надписи да горы свитков – вот и все, что от них осталось.
– Философия хороша для стариков, которые больше не могут ни поднять меч, ни овладеть женщиной, – хмыкнул Рагнар, отпивая разбавленного вина. – Если бы баасийский царь был действительно мудр, он бы больше упражнялся в воинском искусстве… или хотя бы женился и оставил наследника.
Герика и Солан переглянулись. О внезапной и преждевременной кончине баасийского государя ходило множество слухов, и большинство из них недвусмысленно намекало на то, что виноват в случившемся был танарийский царь. Заметив явное любопытство в глазах девушек, Искандер вынужден был пояснить:
– В последние несколько лет на каждом консулате я предлагал правителям объединиться и вместе дать отпор пустынникам, но они видели в идее союза только мое намерение создать единое государство и возглавить его, отобрав у них власть, чего на самом деле, клянусь, я не желал. К тому же они не ощущали прямой угрозы, исходящей от Мессы, так как не граничили с ней. Но когда пустынники стали появляться и в Баасе, его царь изъявил желание не только помочь мне войсками, но и лично принять участие в боевых действиях. – Он помолчал, потом глубоко вздохнул и продолжил: – Моя вина лишь в том, что я, не оценив его возможностей, позволил ему это сделать, а позволив, не сумел защитить. Баасийцы, ведомые своим государем, сражались храбро, и он вдохновлял их, отважно бросаясь в бой… но, чтобы победить, одной отваги, увы, недостаточно. Все произошло очень быстро. – Между бровей Искандера появилась глубокая складка: воспоминание до сих пор причиняло ему боль. – Он слишком увлекся и, толком не зная врага, недооценил его… Я был тогда рядом, но не успел ничего сделать. Государь Бааса был убит на моих глазах. Отряд фалангеров, защищавших его, попал в окружение и был полностью уничтожен. Танарийская эквистерия пришла на помощь, но слишком поздно.