Жрица мягко потрепала ее по щеке:
– Лучше не забывайте то, о чем я говорила вам, госпожа. И, что бы ни происходило, будьте сильной. Старая имранская поговорка гласит: волна беды накрывает всех, но песок уносит с собой, а об утес разбивается.
– Я запомню это, – улыбнулась царевна.
Она обняла и Тайлин, которая сегодня выглядела подавленной и притихшей. Солан хотела спросить ее, что случилось, но Флегий торопил – солнце поднималось, поэтому девушка лишь пожелала юной жрице удачи и снова забралась в седло. Теперь ей предстояло самое трудное: проститься с человеком, с которым она не хотела бы расставаться.
Солан удивилась бы, если бы узнала, что Тайлин сейчас испытывает те же муки, что и она. Вот молодой северянин подошел к жрице и протянул ей обещанные сапоги – красивые, легкие, отделанные кусочками меха. Тайлин взяла их и еле слышно пробормотала слова благодарности. Ей было стыдно смотреть в глаза Арне – и больно до слез, но показывать ему эту боль она не хотела. Этот миг навсегда останется в ее памяти окончанием так и не начавшейся, несбывшейся любви.
– Я буду просить Крома о том, чтобы твой путь в храм был легкий и безопасный, – сказал ей на прощание северянин. Тайлин молча кивнула, прижимая к себе сапоги, но когда он уже повернулся, чтобы уйти, не удержалась и окликнула его, изо всех сил стараясь казаться веселой:
– Эй, Арне! Если она не дождется тебя, ты знаешь, где меня найти!
Он рассмеялся, и Тайлин подхватила его смех, а потом отвернулась и побрела к сложенным неподалеку вещам. Зелия что-то говорила ей про одеяла – она не слышала.
Пленного пустынника ссадили с седла, и трое северян забрались на освободившихся лошадей. Их вождь, в последний раз презрительно глянув на Флегия, развернул коня и повел соплеменников обратно на холм. Двое танарийцев остались ждать своего государя. Искандер проводил взглядом уходящих на восток в сторону храма жриц, посмотрел вслед бодро рысящим кромхеймцам и, наконец, тронув поводья, подъехал к царевне. Она подняла на него глаза – темно-синие, грустные, и слабо улыбнулась.
– Во имя богов, я бы хотел, чтобы все сложилось иначе, – негромко проговорил царь. Ему хотелось в последний раз дотронуться до нее, но Флегий смотрел на них и Искандер не посмел. – Надеюсь, царевна, вы не держите на меня зла.
Солан закусила губу. Несмотря на жару, ей казалось, что внутри у нее становится пусто и холодно. Она потрогала запястье кончиками пальцев и почувствовала, что они ледяные.
– Прощайте, госпожа. – Впервые в его глазах появилось тепло и какая-то горькая нежность. – И да хранит вас Великая Тривия.