— Это еще зачем? — подозрительно что-то мне его рвение.
— Предупрежу в качестве гуманитарной помощи, — с самой серьезной миной на лице произнес дракоша.
— Ну, знаешь! Тоже мне друг называется! — вот возьму и всерьез обижусь.
— Да тебя ни один устав не исправит. А монахов жалко, они ж объединенный штурм света и тьмы не выдержат.
— Вот всегда ты так, нет, чтоб что хорошее сказать, посоветовать, поддержать… в трудную минуту… — вот, правда, обижусь, честное слово.
— Ну нет, у тебя вся жизнь сплошная затяжная трудная минута. Никаких слов не напасешься. А советы ты, когда слушала? Вот то-то и оно. Сама кашу заварила, сама на диету и садись!
— Р-р-р, покусаю! — вот ведь вредное создание.
— Ну чем тебе темненький не понравился, даже Демиург уже смирился, а ты… — перескочил на наболевшее мой хранитель.
— Не хочу быть темной императрицей, скучно-о-о! — нет, ну чего это он, правда.
— А зачем тогда светленького мучаешь?
Вот ведь въедливое создание, не отцепиться пока своего не добьется!
— Темная сторона и то признала — любит! И как у него на тебя только терпения и хватает то? Нет, ну точно любит.
— М-м-м… — сейчас я точно взорвусь, вот пристал, инквизитор доморощенный.
— Ну чего мычишь? — дракоша и сам начал заводиться, теряя спокойствие.
— Я его не достойн-а-а, — вот тебе изверг, получи фашист гранату, ха! Не ожидал, да.
Дракоша, серьезно посмотрел на меня и быстренько, смекнув, что к чему, выдал:
— Шутить изволите! Ну детский сад на выезде, группа ясли, честное слово! Это еще что за комплексы неполноценности? Откуда такое чудо?
— Ой, да ну тебя, да не любит он меня вовсе. Ему отец приказал, вот он предложение и сделал. Нужен он мне больно — мученик блин! Правильный очень, — я понимала, что меня что называется, понесло, но остановиться было сложно. Дракоша с понимающей улыбкой смотрел на все это безобразие, что выводило меня из себя еще больше.
— А темный тоже хорош, ему Т.С. ультиматум выдвинула. Вернуть меня любой ценой в лоно темной стороны, вот он и трепыхается, иначе трона лишиться!
— Вот, блин, не родители, а садисты какие-то. Мама до сих пор смириться и принять мое решение в серьез не может. Очень немногие души в начале творения выбрали посвящение тьмы, еще меньше затем захотели (и главное смогли!) вернуться к свету. А я, видите ли, взяла да и ушла, да так ушла, что она до сих пор спит и видит, как бы такой бриллиант назад переманить.
— Ну может не все так безнадежно плохо, как тебе кажется, — друг решил проявить, наконец, участие.
— Ага, чувствую себя племенной… лошадью, а не личностью. А я, может, просто замуж хочу.