Когда наступал вечер, они заказывали ужин в номер. Пара стюардов в бесшумной обуви заходили в гостиную, покрывали круглый стол белоснежной скатертью и расставляли серебряные столовые приборы и фарфоровую и хрустальную посуду. На столах также имелись маленькие мисочки с водой, увенчанные безупречной веточкой лимонной вербены для омовения пальцев между блюдами. После того, как служащие приносили подносы с дымящимися яствами под серебряными колпаками, они уходили, позволяя молодожёнам самим за собой ухаживать.
Во время ужина Габриэль проявлял себя интересным собеседником, развлекая её бесконечным количеством историй. Он с готовностью обсуждал любую тему и поощрял Пандору откровенно говорить и задавать столько вопросов, сколько ей хотелось. Его, похоже, не беспокоило, когда она перескакивала с одной темы на другую, казалось бы, несвязанную с предыдущей. Какими бы недостатками не обладала Пандора, он был готов принять её такой, какая она есть.
В конце трапезы стюарды возвращались, чтобы убрать посуду и принести крошечные чашечки с турецким кофе, тарелку с французскими сырами и поднос с ликёром в бутылочках. Пандоре очень понравились ликёры цвета драгоценных камней, которые подавались в миниатюрных хрустальных бокалах в форме напёрстков с расширяющимися к верху краями. Однако, как она обнаружила однажды вечером, сделав ошибку и попробовав три разных вида, они оказались обманчиво крепки. Когда Пандора попыталась подняться со стула, её ноги опасно подкосились, Габриэль быстро потянулся к ней, и усадил к себе на колени.
— Я потеряла равновесие, — сказала она в недоумении.
Габриэль улыбнулся.
— Подозреваю это из-за лишнего бокала орехового ликёра.
Пандора извернулась, чтобы бросить озадаченный взгляд на полупустой стаканчик с миндальным ликёром.
— Но я даже не допила, — она с трудом наклонилась, схватила его, залпом опустошила и поставила пустой бокал на стол. — Вот, так лучше, — удовлетворённо проговорила она. Заметив стаканчик с ликёром мужа, который он едва пригубил, Пандора было потянулась и за ним, но Габриэль оттащил её назад с задушенным смешком.
— Нет, сладкая, ты же не хочешь, чтобы утром у тебя болела голова.
Пандора обвила его шею руками и уставилась с напускной серьёзностью.
— Я слишком много выпила? Поэтому чувствую себя так выпиневежественно? — Когда Габриэль попытался ответить, она прервала его поцелуем и страстно обняла.
Утром она проснулась с туманным воспоминанием о том, как вытворяла удивительно неприличные вещи с ним на кресле… Одежда была сброшена или стянута в сторону… А потом Пандора смутно припомнила, как извивалась и подпрыгивала на его коленях, терзая Габриэля поцелуями… Ей захотелось умереть от смущения.