15.
Первой моей мыслью было - сестрёнка предложит царю взять её в жёны, но я тут же от неё отказался. Не пойдёт она на это в преддверии возможной войны с империей, появлении раненых и увечных, но больше в голову ничего не лезло.
- Послушай, братишка, не хочешь сходить в сад и посмотреть, что там с ужином, а мы пока с самым старшим перекинемся парой слов наедине...
Дрова в костре тихо потрескивали, похлёбка булькала в котле, а Миха колдовал над сервировкой стола. Увидев меня, он заулыбался, а затем нахмурился, - Скажите, господин, почему одним дозволяется больше, чем другим?
- Не понял, поясни.
- Жены Устина и Жака заставили их взять с собой в поход, в тайне от вас, а моя Илия спит в холодной постели.
- Откуда ты это узнал?
- Видел их в одной из повозок во время похода, я же их знаю, был на свадьбах у обеих, хоть они были и в мужской одежде.
- Хорошо, я разберусь.
Мне это очень не понравилось. Своевольство моих командиров могло печально кончится, особенно, когда в этом замешены женщины. Причин не верить Михе у меня не было, так что я решил, что как только воссоединись с войском, то сразу призову обоих молодых бояр к ответу. (Справедливости ради надо сказать, что Устин и Жак отпираться не стали и признались, что их жёны приезжали к ним на одну ночь. Кто-то им там наплёл, что именно после этого у них должны родиться мальчики, вот они и сорвались вслед войску, а на следующий день повернули назад. Одним словом - женщины.)
Этот разговор однозначно испортил мне настроение, так что Рао и Анну я встретил хмурым видом и с раздражением в голосе спросил, - Ну что, насекретничались? Если да, то садитесь за стол.- Поел я быстро и первым встал из-за стола, - Анна, оставляю самого старшего на тебя, извините, но у меня дела.
В сопровождении охраны я направился в самый дальний угол этого крыла царского дворца, где была устроена импровизированная пыточная. Ещё не доходя до трёх комнат, которые мои люди использовали для допросов, в нос шибануло потом, мочой, палёным мясом и свежей кровью. В первой комнате заканчивался допрос самого настоящего модного хлыща, он торопливо что-то диктовал писарчуку, поминутно оглядываясь на Жана, который с меланхоличным видом стирал большую лужу крови с пыточного стола, затем взяв ведро с дурно пахнущими внутренностями кого-то или чего-то, прошёл мимо хлыща и вывалил содержимое в большую бочку.
Раздался голос писаря, - Мы закончили, он начался повторяться. Разрешите его отправить в камеру?
- Отправляй. - Дождавшись, когда заговорщика выведут, Жан опять набрал в ведро внутренности и отнёс его к столу. Из угла достал ведро с кровью и ливанул её на стол, потом вытащил из жаровни раскалённые щипцы и зацепил ими из небольшой корзины кусок мяса. Сразу же неприятно завоняло палёным. Убедившись, что необходимый антураж создан, он крикнул, - Давай следующего.