За две недели, что мы встречаемся, он несколько раз оставался у нас на ужин. Сегодня был как раз такой вечер. После ужина и пары бокалов виски в компании с отцом Рик, как обычно, вознамерился уйти. Он соблюдал приличия, мы еще ни разу не проводили ночь вместе, хотя я видела, что он совсем не против. Честно говоря, я до сих пор не понимала, хочу ли этого сама, но то, что Рик так упорно соблюдает эти самые приличия, было по-женски обидно.
Я пошла провожать его, но на полпути в главный холл, остановилась и взяв за руку, потянула в другую сторону.
— Рик, постой. Пойдем, я хочу тебе кое-что показать.
Он удивился, но, улыбнувшись, послушно пошел за мной.
В первую нашу встречу я не лукавила. Я действительно не привыкла говорить с кем-то о своем творчестве. Честно говоря, единственными посетителями мастерской до этого дня были только Кайл и Лая. Ну и отец иногда. Очень редко.
— Это твоя мастерская? — спросил Рик, когда я закрыла за нами дверь.
— Угу, — легкомысленно кивнула, стараясь не показать своего волнения.
— И ты разрешаешь мне посмотреть на то, чем живешь?
— Да, — сказала уверенно.
И вот теперь я внимательно следила за его реакцией. Я не боялась, что ему не понравится, но все равно было волнительно. Он медленно переходил от одной картины к другой, подолгу разглядывая каждую.
Любое творчество требует отдачи себя, частички души. По-другому нельзя. Ты должен чувствовать, когда творишь. Чувствовать мир. Абсолютно все имеет свою неповторимую природу, историю, зачастую характер, в определенном смысле. И когда я пишу картину или просто рисую в альбоме, я погружаюсь в мир. Пытаюсь понять эту природу, характер и переношу на холст или бумагу, испытывая при этом разные эмоции. Мне кажется, что только так можно созидать. Тогда творение получится по-настоящему красивым, а главное, понятным другим. Это важно, а иначе, зачем вообще это делать?
И сейчас я с удовольствием наблюдала, как, глядя на очередную картину, на лице Рика отражаются именно те эмоции, которые я проживала при ее написании.
Отойдя на несколько шагов от стены, где висели и стояли прислоненные к ней картины, Рик, наконец, заговорил.
— Я был прав. Ева, ты невероятно талантлива. Ты знаешь об этом?
— Мне говорили, — смущенно пожала плечами, подойдя ближе к нему.
— Слушай, — он повернулся ко мне и, посмотрев в глаза, улыбнулся, — я понимаю, что в профессиональном плане не интересен тебе, но мир должен это увидеть. Разве тебе не хочется поделиться с ним?
Тяжело вздохнула.
— Я не знаю. Правда, не знаю.
Он покачал головой.
— Ты удивительная девушка.