Несмотря на то, что картина, представшая глазам Эммы, не вызвала у неё практически никаких впечатлений, девушка упорно продолжала наблюдать, так как считала необходимым выразить этому человеку, встретиться с которым ей уже, возможно, было не суждено, личную благодарность. Ведь понять, что именно он вывел её из пламени, не составляло абсолютно никакого труда — других людей рядом не было, а в существование загадочных созданий, умеющих становиться невидимыми, девушка не верила.
Да, рядом с ней, несомненно, стоял именно он, тот самый человек, по неизвестным причинам решивший спасти жизнь одинокой свинарке, не видевшей смысла в своём дальнейшем существовании. Эмма не понимала, зачем, не знала, почему, но и не желала вдаваться в подробности. Тот человек просто желал проявить благородство или, будучи крайне наивным, надеялся вступить в поединок с судьбой — не более. Других ответов и быть не могло.
Между тем треск пламени, продолжавшего свою смертоносную пляску, по-прежнему доносился со стороны участка, переполненного обугленными человеческими останками. Огонь-убийца метался, завывал, словно дикий зверь, и всё дальше, дальше разносил свои алые пылающие ножи. Люди кричали, бегали, отчаянно хватались за жизнь, но не могли победить в схватке с пламенем, ибо огонь был сильнее, сильнее их глупости, сильнее жажды жизни — он звался их судьбой, чего было вполне достаточно для того, чтобы прекратить борьбу, смирившись с обстоятельствами.
А незнакомец, чуть приобнявший плачущего малыша, обратился к Эмме, несколько минут выжидавшей этого знаменательного момента:
— Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете? Не пострадали?
— Нет, всё хорошо, — равнодушно откликнулась Эмма, уже давно отвыкшая отвечать как-то по-другому. Она дала стандартный сухой ответ. Ответ, действительно выражающий её состояния — в рамках субъективного, разумеется.
— Я рад, что с вами всё в порядке. В следующий раз, пожалуйста, будьте осторожны, — с лёгкой улыбкой ответил незнакомец, ласково потрепав почти успокоившегося ребёнка.
— Зачем вы спасли меня? — неожиданно вырвалось у Эммы. Она и сама не знала, зачем ляпнула эту глупость — слова сами вертелись на языке, и, пытаясь справиться с ними, девушка просто не смогла себя остановить от того, чтобы не произнести их вслух.
На миловидном, немного детском лице спасителя, явно не ожидавшего ничего подобного от девушки, из-за которой ему пришлось кинуться в огонь, появилось удивление. Вопрос поставил его в тупик, что, впрочем, было вполне естественно, ведь именно такие вещи, подразумевающие весьма обыденный ответ, всегда становятся поводом для досадного замешательства.