Тогда Эмме было пятнадцать, а человеку, пригласившему её на романтическую встречу, — шестнадцать. Они занимались в одном танцевальном клубе и, имея много общих интересов, неплохо общались друг с другом. Однажды, когда очередное занятие подошло к концу, парень подошёл к девушке и, загадочно улыбнувшись, предложил ей встретиться в одном из самых живописных уголков города, на что та почти сразу дала безоговорочное согласие. Несмотря на то, что эта история не отличалась оригинальностью, а никаких отношений у пары впоследствии так и не сложилось, воспоминание грело душу Эммы на протяжении многих лет, и, представляя его, Колдвелл всегда невольно улыбалась.
Конечно, от того тепла, что навевали эти мысли раньше, уже ничего не осталось, однако забыть несколько забавное выражение лица юноши, звавшего её на романтическую прогулку, пожалуй, не представлялось возможным.
Но времени оставалось мало, и потому поддаваться думам, погружаясь в них с головой, девушка не стала. Покинув комнату, она хотела сначала заглянуть к маме, чтобы предупредить её о своём уходе, но, немного подумав, решила, что в этом нет необходимости — та всё равно не придала бы этому большого значения. Пора было идти.
Выйдя из дома и ступив на заснеженную тропу, Эмма шумно вздохнула и, ощутив морозный воздух, рефлекторно поморщилась. Так как путь предстоял недолгий, необходимость в спешке отсутствовала, а значит, лучшим вариантом для его провождения было погружение в собственные мысли и, конечно, анализ предыдущего дня, выдавшегося весьма нелёгким.
Окрестности были подёрнуты мутной дымкой ночи, медленно надвигавшейся на деревушку; покалывая кожу, дул леденящий ветер. Несмотря на то, что силуэты деревьев, тяжело склонивших свои корявые ветви над узенькой тропкой, обретали в тумане некую таинственность, присущую всему, обитающему в неизвестности, окрестности не производили на Эмму ровным счетом никакого впечатления, так как являлись неотъемлемыми составляющими абсолютно серого и невзрачного мира.
Машинально миновав несколько безлюдных деревенских улочек, застывших в ожидании чего-то неведомого, Эмма остановилась около небольшого озерца, на берегу которого и была назначена встреча и, искренне надеясь, что диалог не задастся, огляделась по сторонам.
Темнота поглощала пространство. Только желтоватый свет фонаря, неустанно подрагивающий, ниспадал на замёрзшую поверхность и, пускаясь в беспорядочный танец, создавал странные световые узоры. Всюду стояла непроницаемая тишина, нарушаемая лишь протяжными завываниями ветра, от звуков которых обычному человеку, наверное, сразу стало бы не по себе, однако Эмме, обделённой богатой фантазией, было абсолютно всё равно. Главное — чтобы всё поскорее закончилось и она снова бы вернулась домой, приступив к переделыванию бабушкиных нарядов.