Эльвира невозмутимо пожала плечами.
— Это ваше решение. Не моё. Думайте.
— Нет, это точно буду я, даже не думай! — твёрдо и уверенно произнёс Антон, и я осознала, что не могла ему сопротивляться… Не способна была спорить с ним, потому что он был убеждён, ясно, чётко, определённо; пугающая ярость скакала в его глазах, доказывая, что он намерен остаться в Предъадье. В любом случае.
— Хорошо… — приглушённо пролепетала я, нервно сглатывая, невольно отстраняясь от упрямого спутника. Стараясь не думать о том, что собиралась совершить предательство, истинное, гадкое. Что решила навеки оставить лучшего друга в гнилостной хижине, затерянной в беспробудной пустоте и одиночестве. Мы могли бы остаться вместе… Поступив по любви и верности, последовав принципу справедливости, но это не принесло бы ничего. Теперь было не до благородства. А вечная любовь, готовность кинуться ради друга в самые страшные авантюры, кристальная чистота и безгрешность — это по большей мере только сказки, шаблонные, наивные. Формирующие ошибочные и стереотипные представления.
Других путей не существовало, они все остались далеко позади, среди неизученных окрестностей Предъадья.
Возможно, однажды он всё же сможет спастись, сумеет выбраться, вернуть свободу — для этого требовалось время. Неизвестное количество. Неведомые месяцы, годы, десятилетия…
— Я готова, — угрюмо заявила я, взяв из рук Антона оружие и приблизившись к находившейся в ожидании Эльвире. — Абсолютно готова.
Мы не успели даже попрощаться. Потому что сразу после моих слов Эльвира исчезла, а мрак проступил сквозь окна, принявшись стремительно сгущаться. Расходящиеся голоса зазвучали в моей голове, отчаянно давя на разум, строя в воображении образы; смутная фигура Антона отдалилась, и я больше не смотрела в ту сторону, чтобы лишний раз не тревожить душу. Я снова летела сквозь пространство, сквозь время, сквозь расстояния… К свету солнца, пусть и немного помутившемуся от голубиного пламени.
=== Глава 29. От святости до преисподней ===
Пелена растворилась в мутном и туманном сумраке. Дом остался позади, дом канул во тьму. Человеческие земли. Город С, петляющий улочками и перекрестками, играющий цветами и зеленью. Неужели я снова находилась близко к людям? Неужели я вернулась, неужели оставила позади жуткие окрестности, окружённые голубиным пламенем? В это не верилось, совсем не верилось — казалось, будто все это — сон. Ложь. Иллюзия. Такая же, как и в том омерзительном доме, от одной мысли о котором меня невольно бросало в дрожь.
Но я стояла на земле. На самой обычной, знакомой, человеческой. Только изменившейся, ужасно изменившейся. Опалённой беспощадным пламенем, вторгнутой в гнёт битвы и ненависти. Людей не было; улицы стояли сухие и безмолвные, холодные, угрюмые. Деревья вились ветвями и листьями, зловеще хрустели и кренились. Откуда-то доносились отдаленные отзвуки криков, растворяющиеся в пространстве. Кажется, все исчезло, потонуло, затерялось. Все невольно стало частью великого безумия, что разворачивалось, что не останавливалось.