Настроение моё меж тем с каждым днём становилось всё более мрачным. Мне хотелось только, выглядывая из-за шторы, бессмысленно наблюдать за колышущимися травяными зарослями, теша наивные надежды, что в них внезапно возникнет чудесный спаситель. Но редкими фигурами, которые там появлялись, были вовсе не отважные герои, прибывшие спасти заточенную принцессу, а очередные участники странного объединения, явившиеся на собрание. Замечая их, я обычно отворачивалась, поскорее задвигая портьеры: смотреть на эти отвратительные лица не было никакого желания. Хотя если бы они закрутились в безумной голубиной пляске, сломав все кости, я бы только обрадовалась.
Время казалось таким же вязким, как пол в первой комнате, в котором я частенько застревала. Прошло всего два дня, но у меня, погрузившейся в непроходимую тоску, создавалось впечатление, будто минула вечность. Казалось, этому отвратительному приключению никогда не наступит конец, я так и буду возиться в грязи, периодически слушая бредовые речи своих «хозяев», строивших какие-то грязные планы. Казалось, всё уже кончено — выхода нет.
Всё смог изменить один день, ознаменовавшийся появлением в доме странного вооружённого человека, облачённого в длинный чёрный плащ с капюшоном. Во время проведения одного из собраний он пробрался в дом и, ворвавшись в комнату, где велись обсуждения, начал обстрел. Голубиные сторонники не ожидали нападения. Они тут же всполошились, соскочили с мест и ринулись к облезлому деревянному шкафу, к какому два дня назад привязали меня. Я, тихонько стоявшая в уголке, тут же застыла, не смея пошевелиться, с морозцем на коже представляя, какое кровавое зрелище ожидалось в ближайшие момент.
Уж по чему-чему, а по распотрошенным человеческим телам, истекающим кровью, я совершенно не соскучилась. Конечно, этих уродов было ничуть не жаль, но судьба незнакомца, столь отважно ворвавшегося в жуткий дом, определённо тревожила. Уродов было много, а этот человек, несмотря на вооружение, собирался бороться в одиночку. Поступал крайне опрометчиво.
Как же мне хотелось остановить незнакомца от безумного поступка, сказав, чтобы он бросил оружие и ринулся бежать, пока хозяева не принялись его активно обстреливать со всех углов. Но я была всего лишь рабыней, лишённой права действовать. Всего лишь жалким питомцем, вынужденным смеренно стоять в уголке. Поэтому мне только и оставалось, что наблюдать, невольно ёжась от не слишком приятных представлений.
Но неизвестный, словно прочитав мои мысли, резко опустил оружие. Воспользовавшись всеобщим замешательством, он подбежал ко мне и, схватив за руки, потащил по направлению к выходу. Я совершенно не ведала, кто он и что пытается со мной сделать, но, за отсутствием выбора, покорно последовала за ним, стараясь не оборачиваться и не смотреть на разъярённую компанию.