— Так и знал, что без их вмешательства это дело не обойдётся, — неожиданно произнёс знакомый мне голос, в котором я теперь уже без труда узнала Максима.
— Кто они? — спросила я, судорожно вцепившись в руку своего спасителя.
— Потом расскажу. Сейчас нам нужно как можно скорее уходить.
Тревога одолевала меня, скручивала мысли и сдавливала тело. Теперь я боялась даже Макса. Словно он был таким же врагом, словно также выступал на стороне своих бывших сородичей. Нет. Я не должна была спорить, я просто не могла ни спорить, ни сопротивляться! Я должна идти, покорно преодолевая ненавистные коридоры следом за Максом и приближаясь к заветному выходу.
Между тем сзади послышались оглушительные выстрелы, звуки которых тут же смешались с тяжёлыми шагами, направлявшимся в нашу сторону. Голубиные сторонники, не на шутку разъярённые, начали погоню, жаждая пробить нам всё, куда только попадут свистящие пули, насладившись монотонным капаньем падающей на пол крови.
Вот скрипнула дверь, мы ступили на пол, напоминавший кусок мёда, и тут же увязли в нём, сильно замедлившись. «Быстрее, прошу!» — шёпотом молила я, подталкивая Макса, пытавшаяся выбраться из густой липкой кисеи.
Компания, следовавшая за нами, была уже близка. Их мутные фигуры уже вырисовывались в полутьме предыдущей комнаты, а грохот выстрелов с каждой секундой становился всё громче.
Рывок, скрип двери — и свобода. Святая, долгожданная свобода, по которой я так соскучилась за эти два дня! Мы всё-таки сумели выбраться, резким движением отворив дверь и вырвавшись на скользкую, размытую недавним дождём тропу.
Я хотела было разразиться благодарностями, начав восхвалять Макса за проявленноё им недюжинное геройство, однако тот, всё ещё остававшийся напряжённым, меня остановил, жестом напомнив, что мы ещё не совсем выбрались из гадкого местечка и что за нами всё ещё гнались безумцы, вооружённые огнестрельными пистолетами.
Я побежала настолько быстро, насколько могла. Кажется, в один миг я стала и спортсменкой, и бегуньей, и марафонщицей, несмотря на то что раньше никогда не занималась спортом. Последнее не помешало, совсем не помешало, как и ужасная усталость, как и скользкая дорога.
Преодолев злосчастную дорожку, отделявшую свободу от неволи, и отворив скрипучую гнилую калитку, мы вырвались в какой-то лесок, пестревший корявыми, неухоженными деревьями.
Взглянув на эту мрачную картину, я сразу же вспомнила рассказ Ани о её судьбоносной оплошности, благодаря которой ей теперь приходилось жить за счет камня. То ли от голода, то ли от страха у меня засосало под ложечкой, и я ещё крепче вцепилась в руку спасителя, казавшегося теперь единственной надежной опорой.