Замѣчательныя судебныя дѣла (Носъ) - страница 112

Мое обвиненіе кончено. Л не теряю надежду, гг. судьи, что вы не оставите безнаказаннымъ подобный проступокъ. Я увѣренъ, что вы вмѣстѣ со мною согласитесь, что подобные проступки должно преслѣдовать особенно строго. Женщина наша не можетъ оставаться въ такомъ печальномъ положеніи, въ какомъ она находится теперь. Настоящій случай краснорѣчиво говоритъ объ этомъ. Если до сихъ поръ мы знали, что наша женщина можетъ подвергаться безнаказанно ежедневнымъ оскорбленіямъ на улицѣ, въ публичномъ мѣстѣ, то мы, по крайней мѣрѣ, были увѣрены въ неприкосновенности женщины подъ охраною семьи, гдѣ она, окруженная дѣтьми, какъ мать, должна пользоваться особымъ уваженіемъ со стороны общества. Но мы видимъ, что и эта крѣпкая охрана — семья — дѣлаетъ женщину небезопасной отъ оскорбленій самыхъ тяжелыхъ. Неужели же такія оскорбленія должны быть безнаказанны? Неужели же мы должны признать, что женщина — парія, которую можно оскорблять совершенно безнаказанно? Я увѣренъ, что вы, гг. Судьи, не раздѣляете этого печальнаго взгляда на женщину и при рѣшеніи настоящаго дѣла удовлетворите интересы общества и личности, и не оставите виновныхъ безъ должнаго возмездія.

Козловскій. Прежде всего прошу гг. судей обратить вниманіе на то, что единственными лицами, которыхъ показанія могли бы быть приняты здѣсь во вниманіе, являются сама Марья Ѳедоровна Пуговкина, мужъ ея, Павелъ Михайловичъ Пуговкинъ, горничная Олимпіада и купеческій сынъ Николай Давыдовъ. Всѣ остальные свидѣтели, какъ не бывшіе очевидцами ни разговора Константиновой съ горничной Олимпіадой, ни разговора ея съ самой Пуговкиной, ничего не знаютъ и не могутъ служить уликой, что я въ послѣдствіи и объясню. А потому я постараюсь разобрать показанія только первыхъ четырехъ лицъ. Изъ нихъ главное лицо, считающее себя оскорбленнымъ, Марья Ѳедоровна, хотя и заявила желаніе дать показаніе мировому судьѣ, по, къ несчастью, это не было исполнено. Второе лицо, также считающее себя оскорбленнымъ, самъ Пуговкинъ, а слѣдовательно болѣе или менѣе и потерпѣвшимъ отъ преступленія, едва ли можетъ имѣть всѣ качества достовѣрнаго свидѣтеля, тѣмъ болѣе, когда не подлежатъ уже теперь сомнѣнію насильственныя и грубыя дѣйствія Пуговкина противъ Константиновой, — я говорю о нанесенныхъ побояхъ. Затѣмъ остаются показанія горничной Олимпіады и Николая Давыдова, которыхъ несостоятельность преимущественно я и постараюсь доказать предъ судомъ.

Мнѣ кажется, достаточно прочесть одинъ разъ показаніе Олимпіады, чтобы убѣдиться въ ея неправдѣ: 1) первая и главная противъ нея улика, — это желаніе скрыть знакомство свое съ Константиновой. Это доказывается путаницей и разнорѣчіемъ ея въ указаніи на тѣ числа и дни, въ которые пріѣзжала Константинова будто бы съ какими — то предложеніями къ ея хозяйкѣ; 2) совершенное разнорѣчіе показанія ея, даннаго при разбирательствѣ у мироваго судьи, съ заявленіемъ ея, изложеннымъ въ прошеніи повѣреннаго Пуговкиныхъ, писаннымъ не иначе, какъ со словъ горничной. Кромѣ того, прошу гг. судей обратить вниманіе на весьма важное обстоятельство, что, по собственному сознанію не только Олимпіады, но даже и Пуговкиныхъ, Олимпіада дѣйствовала съ перваго же дня прихода Константиновой по наущенію и приказанію своихъ хозяевъ, лицъ оскорбленныхъ и потерпѣвшихъ отъ преступленія; мало того, она сама является лицомъ, которое можно обвинить въ такомъ же поступкѣ, какъ и Константинову. Я прошу судъ обсудить справедливость показанія подобнаго свидѣтеля. Затѣмъ остается свидѣтель Николай Давыдовъ. Показаніе этого свидѣтеля, какъ уличеннаго однажды въ неправдивости показаній собственнымъ сознаніемъ и очной ставкой съ подсудимой, служитъ достаточнымъ поводомъ, дабы не давать вѣры вообще его показанію. При составленіи полицейскаго акта, Давыдовъ положительно отказался отъ свидѣтельства въ побояхъ, нанесенныхъ его пріятелемъ Пуговкинымъ Константиновой; затѣмъ, на разбирательствѣ, былъ уличенъ Константиновой, сознался въ томъ, что дѣйствительно слышалъ ругательства и видѣлъ побои, даже самъ останавливалъ ихъ.