Акушерка Ф. А. Тропина, спрошенная подъ присягой, показала относительно осмотра тоже, что и докторъ Прилежеевъ.
Затѣмъ, по распоряженію предсѣдателя, были прочитаны показанія свидѣтелей, спрошенныхъ на предварительномъ слѣдствіи и не явившихся на судъ.
Михаилъ Игнатовъ, 10 іюня 1866 г., показалъ: При началѣ перваго пожара, т. — е. 16 числа, я находился въ полѣ и стерегъ скотину, такъ какъ настоящій пастухъ Василій Степановъ отправился обѣдать. Увидавши на господской усадьбѣ дымъ и прибѣжавши туда я засталъ уже всѣ строенія обнявшимися пламенемъ такъ, что при сильномъ вѣтрѣ не было возможности заливать ихъ, по этому я таскалъ вещи изъ господскаго дома, которому тоже предстояла возможность сгорѣть, и при этомъ правда слышалъ, что кто — то изъ крестьянъ сказалъ, что и самаго — то г. Умецкаго надо бы въ огонь. 17‑го апрѣля, когда загорѣлся погребъ, я съ другими работниками отдыхалъ въ людской и насъ разбудила барышня, Ольга Владиміровна, тоже самое и 19 апрѣля, Хотя вѣрно можно предполагать, что пожары начинались отъ поджоговъ, но заподозрить я рѣшительно никого не могу, и самъ не виновенъ.
Тимофей Игнатовъ, 10 іюня, показалъ тоже, что и Михаилъ, съ добавленіемъ: во время перваго пожара я работалъ на дворѣ и, кажется, чинилъ телѣгу и увидалъ, когда уже прошибло пламя сзади вверхъ, но постороннихъ на усадьбѣ ни предъ пожаромъ, ни при началѣ, ни кого не видалъ. А когда лишь только увидалъ пожаръ и побѣжалъ на мѣсто его, въ это время дочь барина Ольга Владиміровна изъ дома, съ крикомъ пожаръ, бѣжала въ людскую, а въ остальные пожары съ другими рабочими спалъ, и насъ будила барышня.
Василій Степановъ, 10 іюня, показалъ тоже, что Михаилъ, съ добавленіемъ: въ день перваго пожара меня ходить за скотиной замѣнилъ Михаилъ, а я пошелъ обѣдать. За обѣдомъ въ людской, я сидѣлъ спиною къ окну, и о пожарѣ узналъ, когда въ людскую прибѣжала дочь барина Ольга Владиміровна.
Григорій Семеновъ Молодцовъ — 21 мая 1866 г. показалъ: 16‑го апрѣля пожаръ былъ безъ меня (объясняетъ что погорѣло и куда онъ уѣзжалъ). 18 апрѣля въ 10 часу утра, приходя за приказаніями въ господской домъ и разговаривая съ помѣщикомъ на крыльцѣ, увидали дымъ, сзади погреба, находившагося не далеко отъ дома, между нимъ и особымъ не жилымъ флигелемъ; прибѣжавши туда съ бариномъ, увидали, что горятъ съ низу два бревна, которыя и были затушены нами и прибѣжавшими на крикъ нашъ работниками. 19‑го апрѣля, послѣ обѣда, когда я съ работниками Тимофеемъ и Михаиломъ отдыхалъ въ людской, къ намъ прибѣжала старшая дочь барина Ольга Владиміровна и закричала, что горитъ погребъ и дѣйствительно прибѣжавши туда увидали, что горитъ внутри, и пламя стало прошибать въ верхъ потолка наружу, но дверь въ него была заперта висячимъ замкомъ снаружи, который и былъ оторванъ при пасъ работникомъ Тимофеемъ. Какъ это случилось я рѣшительно не понимаю, изъ постороннихъ никого не было, но какъ загорѣлось въ нежиломъ строеніи и изъ внутри, то полагаю, что это также отъ поджога, но заподозрѣть также никого не могу, и самъ какъ въ прежнихъ, такъ и въ этомъ поджогѣ, не виновенъ. Ключи же отъ всѣхъ помѣщеній находились не у меня, а въ барскомъ домѣ, у самихъ господъ. Въ настоящее время баринъ, разстроясь отъ этихъ пожаровъ, заболѣлъ и слегъ въ постель; съ нимъ живутъ двѣ несовершеннолѣтнія дочери его: Ольга и Олимпіада Владиміровны.