— И за смелость, добавлю. Евреи оказались не из трусливого десятка по сравнению с другими. Я упомянул имя Черномырдина. Вот такой он товарищ с добрыми маслянистыми глазами. — Как с ним? По подсчетам, сделанным несколько лет назад, он считался одним из самых богатых людей в мире. Кстати, из-за него Альберт Гор в последней президентской гонке в США имел немало неприятностей: ему ставили в вину, что помощь, выделенная России под председательством комиссии Гора-Черномырдина, была там разворована…
— Черномырдин благополучно слинял в Украину, и, видимо, оттуда высовываться не собирается. Так что, можно сказать, приплыл к чужой пристани.
— И другие институции государства российского. Как Вы оцениваете роль Русской Православной Церкви как общественного института? «Богу — богово, кесарю — кесарево». — Насколько нынешняя церковь верна этому принципу?
— Ну, это вообще не церковь, это подразделение власти для ее обслуживания. Я абсолютно уверена в том, что иерархи православной церкви не верят в Бога, и верят они исключительно во власть, любую, какую им Бог или дьявол, скорее, пошлет. Они — обслуга, такая же, какой были лакеи Барсуков и Коржаков. Роль крайне реакционная. Во-первых, они благословили войну в Чечне, во-вторых, по сравнению с другими религиями, они хотят проходить с помощью установления государственного монополизма, будто собираются переделить еще и небеса. Они враждебно относятся даже к собратьям-христианам — протестантам, католикам. Просто психология какая-то варфоломеевской ночи, а про мусульман я уж не говорю, как они к ним относятся, или там к буддистам. Церковь пытается, где только возможно, уменьшить свободу в стране и в области средств массовой информации, и в области образования. Она претендует на то, чтобы быть идеологической базой государства, но такой — на уровне инквизиции. По своей психологии она ближе всего к испанской инквизиции.
— В принципе намерения эти очень созвучны деяниям власти, а церковь, в некотором плане, хочет принять на себя роль религиозной партии, более того, стать каким-то решающим и довлеющим органом.
— Алексий II недалеко ушел от аятолл иранских, просто другие формы выражения.
— Как человек близкий к литературе, театру, можете ли Вы сказать, что литература и искусство как-то помогают сегодняшним бедам России?
— Как всегда, при советской власти тоже были конформисты искусства. Вот как Ленком был оппозиционным театром, так он и остался, как Таганка была таковой, так она и осталась, как писатели когда-то группировались вокруг журнала «Метрополь», так сейчас есть Пен-клуб — либеральные писатели как раз к нему и относятся. Ну а те, кто обслуживает власть — они толпятся на ступеньках трона, как Никита Михалков, как Зураб Церетели. Мы находимся сейчас в интересном периоде, когда творческую интеллигенцию пока не сажают и она может устраиваться сообразно своим вкусам. Но очень не многие готовы стоять в стороне от власти и с ней враждовать.