- Товарищ следователь, образ хохмача вам категорически не к лицу! - закипая парировал я сквозь зубы. Практически не сдерживая гнева, я вскочил и обрушился на безмятежного полковника: - У меня есть личные мотивы на один из проектов. Это новое слово в лечении рака. Молодой студент из Новосибирска, действительно гений, создал прототип аппарата. Правильно настроенными частотами прибор воздействует на поражённые клетки и разрушает саму структуру опухоли и метастаз. Это простейшая физика и устройство нехитрое. Но требовались исследования. А это время, средства, люди. Получить лицензию тяжело! Но разве всё это способен понять такой кусок бесчувственного гранита, как вы?!
Следователь молча поднялся, грозно навис надо мной с высоты двухметрового роста. Стальной взгляд на уже серьёзном лице безжалостно впился в меня. Очень неуютно и хочется спрятаться как можно дальше, глубже... Но гордость не позволила сдвинуться и на сантиметр. С полминуты мы простояли в тишине, после чего полковник коротко выдал тихим, тяжёлым голосом:
- Два года назад я похоронил жену и дочь. У обеих онкология женских органов. Не говори мне о чувствах. Сядь!
Тело опередило мысль, и я не заметил, как вновь уселся напротив оппонента. А он мягко, будто ничего не весит, опустился в кресло. Мой гнев незаметно улетучился, будто вспыхнувший накал выдавил его металлическим поршнем. Повисла тяжёлая пауза - полковник внимательно изучает меня задумчивым, пронзительным взглядом. Короткий вдох, и следователь выдохнул накопившееся напряжение. Мне показалось, или высеченные из гранита черты заметно смягчились?
- Я так понимаю, твоя ситуация похожа на мою. Мне не безразлична судьба людей, оказавшихся со смертью один на один. Такое противостояние не любому по силам. Но это не снимает с меня обязанности вести дело по уставу, - вздохнул военный и тем же глубоким басом продолжил: - Поступим следующим образом. Алиби у тебя есть, но мы должны несколько раз проверить данные. А ты здесь и сейчас составишь подписку о невыезде из города. Не будешь покидать квартиру, чтобы я в любой момент мог дозвониться или застать тебя на месте. Если на третьем звонке я всё ещё буду слушать длинные гудки, объявляю тебя в розыск. По малейшим деталям и первому же вызову ты должен являться в отделение и давать любые требуемые показания. Если твоей вины в делах фирмы нет, это выяснится. До тех пор - ты единственный, имеющийся в наличии подозреваемый.
Вспышка эмоций неведомым образом сблизила нас, таких до ужаса непохожих людей. Но даже при этом я подозрительно легко отделался. Всего лишь подписка о невыезде? А если я и правда не успел сбежать, и двину из страны сразу, как покину офис? Вслух задавать такие вопросы я не стал - не враг же я себе. Если настроение следака повернулось в нужную мне сторону, нельзя упускать момент. Такие люди решения не меняют. Значит не стоит его разубеждать.