— Поверь мне, милая. Ты не та, кто что-то потеряет, — говорит та, что в бигуди. — Мы зарабатываем по десятке за ночь подобной, как завтра. Могу поклясться, что Зет Мейфэйр не заплатит такие бабки за такую тощую сучку, как ты.
— Что? Он не... он не платит мне ни за что!
Эта новость повергает всех в шок. Они смотрят друг на друга, словно между ними приходит какой-то безмолвный диалог, и я не та, кто может слышать его. Аляска самодовольно улыбается, беря свой стакан снова и поднимая его, словно чокаясь со мной.
— Ой, а разве я не предупреждала, не вести себя как стерва с ними? — она смеется над своими словами, и затем разворачивается и уходит, напевая себе под нос.
***
Девушки долго переваривают тот, что я не проститутка. Но дольше всего уходит на то, чтобы они простили меня за мой отвратительный тон, с которым я вскрикнула, что Зет не платит мне за мои услуги. Только после того, как текилы становится все больше, мне удается сделать так, чтобы они заговорили со мной. Помогли три выпитых шота и безумные выкрики в подходящий момент. Я неслучайно не стала рассказывать часть об учебе в колледже. Девчачьи разговоры — это совсем не мое, и сразу бросается в глаза. Это заставляет других девушек нервничать, особенно тех, кто красит друг другу ногти лаком и стискивает сиськи, чтобы проверить «работу», не чувствуя себя при этом совершенно неловко. Девушку с бигуди, как выясняется зовут Дани, она стискивает мою грудь прежде, чем я могу понять, что происходит.
— Хммм. Настоящие, так? Они классные. Нормального размера. Не маленькие, хотя твоя фигура смотрелась бы лучше, если бы ты поправилась на пару размеров.
— Да, я тоже не смотрелась раньше в своей одежде так хорошо, пока не сделала этих малышек. — Сара, блондинка, которая самая первая спрашивала про Зета, сжимает свои огромные буфера шестого размера. Это самые огромные сиськи, что я когда-либо видела. Отчасти хочу сказать ей, что проблема, вероятнее всего, была не размере ее груди, а в большей степени в том, что она носила одежду для стриптиза, но решаю не делать этого. Это воспримут не хорошо, точно знаю. К тому же, я здесь не для того, чтобы говорить о пластических операциях. Я здесь, чтобы говорить об Алексис. Чтобы выяснить, где она, черт побери.
Худшая часть ночи начинается вскоре после четвертого шота текилы. Достаются большие косметички, такие же большие и тяжелые, как сумки для инструментов у рабочих, и девушки начинаются хлопотать друг над другом, давая советы по уходу за кожей, и тренируются в нанесении макияжа, который они хотят сделать себе завтра вечером. Вся эта штука с вечером была у меня на втором плане, пребывая где-то на задворках разума, но теперь она стала главной. Такой же вечер, как проводит Зет. Но на этот раз я знаю, что не будет никаких темных комнат, в которых можно будет укрыться. Никакого уголка, в котором можно будет отсидеться и притвориться, что не имеешь отношение ко всему этому. Мне необходимо участвовать, и я собираюсь сделать так, чтобы это выглядело убедительным для Зета и для меня.