Пушок осторожно трогает меня лапой. Проверяет, жива я еще или уже окочурилась. Потом вытягивается рядом, щекоча руку подрагивающим хвостом. Я чешу его за ухом. Пушок довольно жмурится. У нас с котом хорошие отношения. Я периодически даю ему слизнуть каплю виски с крышки от бутылки. Пушок, как настоящий пират, никогда не отказывается. Если Мадам узнает, что я кота спаиваю — мне конец. Ему уже подобрана невеста. Мадам полагается один котенок из помета. Хорошо бы она котенка оставила. Пушистое, маленькое, теплое чудо. Все девчонки бросятся покупать молоко. И я тоже брошусь. Куда ж я денусь. И молоко в его блюдечко польется именно из моего пакета. Это будет стоить нескольких расцарапанных физиономий. Велика беда! Хотя я обычно мирная. Зачем разводить лишние свары? Все и так знают, что со мной, приютской крысой, лучше не связываться.
Интересно, зачем я Мадам понадобилась? Клиента обслуживать — так уж больно время неподходящее. Только-только день начался. Клиенту сейчас положено отсыпаться после бессонной ночи. Или потеть на работе. Или нянчить детей и внуков. И, в любом случае, оставить меня в покое.
С неохотой поднимаюсь с крыши. Пушок понимающе зыркает круглым глазом. Ему что! Его никто не звал. Отряхиваю короткую юбку. В результате я, кажется, осталась без выпивки. И без кинофильма. И, если карта криво ляжет, то и без завтрака.
— Пудель! Упади на тебя метеорит! Да где же ты!
Ладно, хватит испытывать мадамское терпение. Чтобы на нее саму метеорит упал. Ловко, не задев краев, проскальзываю в круглый люк. Стою в темном коридоре с бесконечной чередой дверей с номерами. Номер двенадцать, с розовым балдахином над кроватью — обычно мой. Три-шесть раз за вечер-ночь. Как повезет. И чаевые — тоже как повезет.
Кабинет Мадам на первом этаже. Спускаюсь вниз. В гостиной — мягкие диваны, торшеры, полуопущенные шторы. Паркетный пол блестит как в музее. Полуодетые Кыся и Шмася, развалясь в креслах, пьют свой утренний кофе. Пахнет яблочным пирогом. Вполне уютно. Мадам встречает меня у двери.
Вид у нашей Мадам устрашающий и комичный одновременно. На оплывшей квадратной физиономии английского бульдога — крошечные гламурные очечки в тонкой оправе. Интересно, сколько она за это очечки отвалила. У Антиквара ведь брала. Настоящие очки уже лет сто как не выпускают. Свою необъятную задницу Мадам скромно прикрывает строгими черными юбками ниже колен. Но при этом предпочитает подростковые легкомысленные кофточки-распашoнки, едва прикрывающие дряблый живот в складочках нежного жира. Волосы Мадам собирает на затылке в старомодный пучок, так что всем видна голографическая цветная татуировка на обоих ушах — новейшее достижение земных дизайнеров.