- Ножик, разве что себе, - улыбнулся я, беря в руки прямой кинжал в простых, незатейливых ножнах. Лезвие было идеально сбалансированно, а легко срезанный краешек ногтя говорил об исключительной остроте.
- Такому герою, как ты, потребно другое оружье, - вновь начал гнуть свою линию мавр, проводя работу с возражениями и презентуя выгоду по диавольским скриптам. Он указал рукой на тяжелый боевой кинжал в расписных ножнах, украшенных каменьями и золотом. – Тяжелый, значит надежный. Если таким не порежешь, то всегда можно ударить по голове и обратить ситуацию в свою пользу.
- Хорош, хорош, - безбожно соврал я, рассматривая мягкую сталь, из которой был сделан кинжал, и фальшивые изумруды на рукояти. – Но не потяну я его цену, мавр. Сойдемся на этом клинке. Он мал и мне он по карману будет.
- Ох, ладно. Пусть подарок это будет, - через мгновение ответил мавр, в котором вдруг заиграла честность. – Бери, оруженосец, и говори всем, что этот клинок ты взял у доброго Кассима.
- А копья? – ехидно улыбнулся я. – Иль мне их не упоминать совсем?
- Копья для турниров, а клинки для мастеров, - осклабился чернокожий гигант, филигранно уходя от ответа.
- Ну, ну, - ответил я и, засунув подарок мавра за пояс, подхватил с земли копья и направился к шатру сиятельного графа. До начала турнира осталось одно деление клепсидры.
Но стоило мне подойти к шатру, как сердце предательски заныло. Как в тот момент, когда меня и моего Джулиуса поймал за подглядыванием староста. Чуть позже я понял причину волнения. Из шатра ощутимо несло вином и мочой, а воздух внутреннего двора королевского замка оглашала пьяная, залихватская песня сиятельного графа Арне де Дариана, который нажрался в сизые сопли. Я знал эту песню. Когда сиятельный граф начинал петь «Два кусочка буженины, я ебал вас в именины», значит дело плохо.
- Матье! – проревел он и шлепнулся со стула, когда встал поприветствовать меня. Сиятельный граф был красноморд, мертвецки пьян и вонял, словно на него вылили чан с помоями и прокисшим вином. Оторвав грязную морду от пола, он икнул и осоловело посмотрел на меня. – Где тебя диаволы носят, Матье? Я хочу еще вина, ванну и постель с нагой, прекрасной девой. А иначе, заклеймлю тебя я пидорасом, хоть и посеет это в сердце моем невыносимую боль.
- Старый ты идиот, копрофильский содомит, вертлявая ослиная продрись, вероломный бздолов, блядин сын и склизкая манда ненасытной лягухи, - напустился я на него, но сиятельный граф лишь блаженно улыбнулся и, кое-как поднявшись, вновь вернулся на стул, после чего залпом осушил кувшин, стоящий на небольшом столике.