- Там, - коротко сказал он, остановившись и указывая вперед рукой. В лесу стремительно потемнело, а там, куда он указывал, виднелись всполохи костра, бросавшего на деревья и черные скалы причудливый оранжевый свет.
- Уверен? – спросил я. – Не крестьяне, не рыцари, ватагой дрючащие мула, не девы нагие?
- Там колдовство, - ответил он и сплюнул тягучей слюной на землю, после чего добавил любимый песий выкрик на родном языке. - Die Teufelinen (Чертовки, ведьмы – нем.).
- Омерзительно, Михаэль, - хмыкнул я и, отстранив германца, лег на землю, после чего продолжил движение по-пластунски, осторожно пробираясь через колючий кустарник и засохшее волчье Scheisse (говно – нем.). Этому слову меня научил Михаэль, поначалу называя так им меня, но потом смилостивился и объяснил, что для него вся жизнь – Scheisse, а die Sonne – омерзительный фонарь, под светом которого роятся распутные женщины. Правда, языковые уроки германца отступили на второй план, когда я добрался до последних кустов, за которыми начиналась поляна, где водили хоровод две омерзительные тролльчихи. Причем одежды на них не было совсем.
Они были высокими и толстыми тварями, а их лица были словно насмешкой над честным людом. Столь непропорциональных морд мне видеть еще не доводилось. Даже у жертв кровосмешения, у которых мозги съехали в чан и потекли, как сопли из носа, выглядели посимпатичнее. У тролльчих были огромные мясистые уши, толстые носы, покрытые бородавками, жирные, слюнявые губы и мелкие, черные глазки. Вдобавок они обладали огромными зелеными задницами, а у одной из них прямо из копчика рос мухомор. Груди напоминали тяжелые мешки и волнительно прыгали в такт песне, которую пели тролли.
- Жир. Котел. И человек.
На смену веку придет век.
Копоть. Жабье семя. Теплый пар,
Тролли готовят волшебный отвар.
Кости отварим. Бульон процедим.
Вареное мясо без соли съедим.
Петрушки добавим. И жабье сало,
Тролли голодные. Христианина им мало.
Трое крадутся. Дышат. Сопят.
Троллей спросить о важном хотят.
Вопрос. Ответ. Ключ. Замок.
Задай вопрос. И покажись, милок.
После финального куплета тролльчихи повернулись в мою сторону и улыбнулись жуткой улыбкой, от которой свело живот и срочно захотелось облегчить мочевой пузырь. Михаэль, чьи глаза блеснули рядом, криво усмехнулся и завороженно уставился на зеленые дыни тролльчих.
- Сиськи, - сказал он и облизнул губы. – Шибенские сиськи. Verpiss dich.
Я лишь покачал головой и забрал все похвалы германцу обратно. Это надо так нелепо попасться в лапы зеленых образин.
- Здравствуйте, прелестные дамы, - тролльчихи облизнулись и подошли ближе. Та, у которой был мухомор на заднице, держала в руке большой медный половник.