– Сейчас речь о том, что Грибо чуть не отравили, а не о капризах молодой заносчивой особы, которая, стоит оставить её одну, сразу норовит вляпаться в историю.
– Если бы не способность этой, как вы говорите, особы вляпываться, ваш обожаемый Грибо не скрёб бы сейчас когтями за дверью, подслушивая!
– Я не подслушиваю! – раздался обиженный голос из коридора. – Я просто поймал мышь.
– Хорошо, – Эйгон немного остыл, – тогда ответ за ответ. Ты отвечаешь на мой вопрос, а я – на твой, идёт?
– Так мы до утра не управимся, хозяин, – крикнули из-за двери, и серые глаза метнули в ту сторону молнии. – Ай, мои пятки!
– Идёт, – уверенно ответила Арлина.
– Что и где ты слышала?
– Я была в комнате прислуги, что рядом с кухней и ведёт на задний двор.
– Что ты там забыла?
– Сбежать хотела от вас.
Заметив волнение на лице Тайернака и желание ответить подходящей колкостью, Арлина спешно добавила:
– Будете перебивать, точно до утра не закончим.
Эйгон еле сдержался, чтобы не съязвить в ответ, но вовремя взвесил возможные последствия и сдержался. Арлина перевела дыхание и продолжила.
– Я успела спрятаться, когда в комнату вошли двое: Пакстон и кто-то ещё.
– Тоже из слуг?
Арлина мотнула головой.
– Нет. Будь он из слуг, я бы узнала. Но вот, – девушка вдумчиво наморщила нос, – его голос показался мне знакомым.
Эйгон насторожился.
– Можешь вспомнить, где ты могла его слышать? В стенах Штормового замка или в Атоле?
– Нет, никак не могу припомнить. Но я не шучу, голос знакомый, но это не ваши слуги.
– Я тебе верю, – Эйгон взял ладонь девушки в свои и нежно провёл по руке холодными пальцами. Волнение, смешанное со странным, накатывающим волнами желанием всколыхнулось, словно в тлеющий костер подбросили сухих дров, но тут же отступило под напором снежной прохлады, лавиной спускающейся с высоких гор и накрывающей всё вокруг бархатным снегом. Арлина одёрнула руку.
– И что они обсуждали? – в голосе Тайернака звенел лёд.
– Вас, милорд.
– Что именно?
– Теперь моя очередь задавать вопросы.
Эйгон болезненно скривился. Так, словно раздражало его вовсе не требование, а нечаянные прикосновения тоненьких пальцев к царапинам на его груди, когда Арлина впопыхах убирала руку.
– Вы дали слово! – воскликнула девушка, наблюдая за изменениями в лице Тайернака.
– Хорошо, – выдавил тот.
– Что за спектакль вы устроили с переодеванием в старика?
– Это то, с чем я живу уже много лет, – тяжело выдохнул Эйгон. – Всё началось с того дня, как сбежал мой брат. Я перестал быть самим собой: днём – уродливый старик, на вид которому все триста лет, не меньше, а ночью и только в час волка – такой, какой я есть на самом деле. И это будет длиться до тех пор, пока на час волка не придётся возрождение феникса из пепла. А это произойдёт через полторы луны, – подытожил Тайернак.