– Даже если она станет вашей женой, милорд, она не успеет приготовить нужный эликсир за полтора лунных месяца, чтобы вас исцелить. У неё и сизого пара то ещё не получилось. А тут целый эликсир!
– Я знаю. Я уже не надеюсь на спасенье. Пусть ей никогда не удастся приготовить зелье, зато она всегда будет рядом со мной.
– Вас как будто подменили, милорд, – покачал головой Грибо и сгорбился, уткнувшись в книгу. – Я ещё посижу тут, почитаю немного.
– А я разберусь с Пакстоном, – глаза Эйгона стали наливаться кровью.
– Отведённый вам час подходит к концу, милорд. Принести вашу трость?
– Обойдусь без неё, – прорычал Тайернак, оборачиваясь волком и злобно скалясь.
***
Несвежий шейный платок сняли и бросили на край кресла. Туда же отправились помятый камзол и белые перчатки, от грязи и дорожной пыли ставшие серыми. Ухоженные пальцы откинули крышку шкатулки, инкрустированную жемчугом и изумрудами, вытянули золотой перстень с сапфиром и надели на мизинец. Провели по засаленным тёмным прядям, пахнущим табаком и копчёной грудинкой, стряхнули с плеча длинный рыжий волос и отстегнули с пояса шпагу.
В дверь постучали негромко и неуверенно.
– Мы привели его, ваша милость, – проронил стражник, приоткрывая дверь в комнаты Мартана и толкая вперёд Алистера де Врисса, сонного, бледного и наспех одетого.
– Оставьте нас, – скомандовал принц. – Зайдёте, когда позову.
– Это может быть небезопасно, сир, хоть у него и руки связаны, – вставил обеспокоенный стражник.
– Оставьте, – настойчиво повторил Мартан.
Перечить капитан королевской стражи не стал.
Тишина нависла неприятной свинцовой тучей, которая никак не решалась разверзнуться. И если ты не в открытом поле, то можно пуститься бежать изо всех сил и укрыться от грозы под навесом или, на крайний случай, в тесном хлеву. И хоть покои принца не сродни пашням – конец и край виден – только вот радости от этого кот наплакал: с одной стороны окно, с высоты которого бросаться вниз полное самоубийство; с другой – дверь, а за дверью стражники. Вот и получается, что друга от друга не сбежать и не скрыться; остаётся только гадать, чья молния ударит первой.
– Признаться, ждал, когда по мою душу щенки шакала сбегутся, – Алистер сломался первым. – Что угодно вашему высочеству?
В ответ Мартан бросил на торговца полный высокомерия и презрения взгляд. Выглядел де Врисс откровенно плохо: осунувшийся и постаревший лет на десять, с неухоженной бородой и ногтями, ссутуленный и мрачный. Некогда острый взгляд сейчас беспорядочно блуждал по стенам, на которых кроме зловещих теней и аляповатых картин ничего не было. Седина, до недавнего времени серебрившая только виски, теперь поползла выше, и волосы цвета сосновой шишки обильно засыпало снегом, словно на улице была сильная метель.