Да, так я тебе и поверила.
Передавая список Игорю, я решила, что в этом «общежитии» лучше не помогать. Для собственного блага.
Игорь вернулся через минут десять, ничего не сказал, взял список и вышел. Лишь только за ним закрылась дверь, как я наложила на замок заклятие. Пусть теперь только сунутся…
А спалось мне все равно отменно, несмотря на деланные стоны и пьяные крики за стенами. Потому что это огромное удовольствие спать в постели. Оказывается.
Глава пятнадцатая. Будни гадалки
Этот район областного города оказался непривычно спокойным и сонным, будто застывшим в советском времени. Никакой суеты, пробок, криков. Много залитых солнцем, ухоженных парков, клумб и гордых тополей, за которыми прятались перечеркнутые крестом окна сталинок.
Самое то место, где спрятаться и отдохнуть, если не считать нашего обшарпанного общежития, где большей частью жили не очень-то приличные девушки. А, сказать по чести, крайне неприличные.
Родители мною бы гордились вряд ли.
Как я попала в этот круг, я и сама не знала, но и вырываться отсюда не спешила: здесь же тоже люди живут. И даже смирилась с тем самым неуловимым, летавшим вокруг ароматом порока…
До поры до времени… пока я не увидела «рабочую сбрую», как иронично выразился Игорь.
Надев «это» я разглядывала свое отражение в зеркале, и не знала, плакать мне или смеяться.
— Нравится? — спросила все та же дурно накрашенная девица.
Девица оказалась больно назойливой, скорой на советы (особенно там, где их не просили), болтливой донельзя, по-бабски язвительной и завистливой. За те полчаса, что мы провели вместе, она успела сообщить мне томным голосом свое имя (Натали), покритиковать мою «неухоженную» кожу, посочувствовать «слишком широким» бедрам, назвать мои волосы «паклей» и выдать еще кучу никому нафиг ненужной и неинтересной критики.
А через полчаса мои глаза были жирно подведены черной подводкой и испорчены яркими, золотыми тенями. Волосы были убраны в высокую прическу и украшены мелкими монетками под золото, а «не очень красивая» нижняя часть лица оказалась скрытой под тонкой вуалью. Впрочем черт с ним, с вуалью. Если уж быть клоуном, но клоуном с закрытым лицом.
Все это «великолепие» дополнял по-восточному яркий наряд: золотистые шальвары, кажется, шелковые, что так таинственно шуршали при каждом неловком движении, затейливо расшитый бусинками пояс, плотный лиф со спускающейся до самой талии бахромой из золотистых нитей.
— Ты прости, конечно, — прошептала я. — Но я вообще-то гадать или танец живота исполнять собралась?
— Атмосфера должна быть! — капризно поджала губки Натали, прыснув на меня сладковатыми духами. Я чихнула. С детства ненавидела сладкие запахи, духи у меня всегда были с ноткой горчинки или кислинки.