Они вышли в разветвленный коридор, который был заполнен железными металлическими дверьми с маленькими окошками, украшенными решетками. Теперь Татьяна вспомнила, что это за место. Музыка ушла на второй план, в ушах обитали лишь странные голоса, шепчущие что-то нечленораздельное, с такой яростью и силой, словно они пытались кричать, но их голоса покинули их безвозвратно. Из некоторых окошек виднелись чьи-то лица, с интересом разглядывающие идущих женщин. Их взгляды не показывали никаких эмоций, в них была лишь пустота, безразличие, усталость, безжизненность. Невозможно было угадать, кому они принадлежат, какой у этого человека возраст. Все в них излучало безвозвратность времени, которое ускользнуло от них, заперев в этом месте навсегда.
— Не волнуйтесь, мисс Хапперт. Они безобиднее мухи, — спокойным тоном произнесла Анна, со смесью удивления и раздражительности поглядывая на наблюдающих за ними людей.
Этот коридор был таким темным, что фонари с трудом могли осветить хотя бы несколько метров пространства вокруг них: не было ни единого признака дневного света. Поэтому Татьяна с ужасом вздрагивала, видя, как из мрака появляются черты любознательного пациента, чьи красные и опухшие глаза странно блестят от света ее керосиновой лампы.
— Многие из них навсегда заперты здесь, — ледяным тоном сказала Анна, стараясь не смотреть на двери. — Это потерянные души, которые вынуждены мучиться здесь, доживая свое потерянное время. Это худшее наказание, что можно придумать. Они больше не способны жить, лишь существовать. Порой их жаль, но я не раз задумывалась, что, возможно, Господь таким образом взял с них плату за грехи. Ведь Творец никогда не ошибается… Я должна полагать, что вы не верите в загробную жизнь?
— Нет, не верю, — с долей иронии ответила Татьяна. — Я верю в прямые доказательства, а не в туманные учения, возникшие из ниоткуда. Здесь каждый сам должен делать выбор. Все-таки иногда вера в Бога помогает найти смысл. Но я нашла смысл в поиске истины. Это для меня самое главное. Истина — источник всего. Жить среди суеверий и обмана — не моя жизнь.
Анна ничего не ответила, она лишь молча шла вперед, что-то тихо напевая себе под нос. Музыку теперь не было слышно, поэтому приходилось слушать стоны из бесконечного количества палат, от которых так и веяло холодом и необъятным страхом.
Татьяна не знала, что чувствовать к этим людям. Они были жалкими, беспомощными, но никаких ощущений, похожих на сострадание, девушка так и не смогла почувствовать. Лишь легкое отвращение. Что слегка удивило ее.