Мгновение, и холодный ответ:
- Слушаюсь, Босс.
Он не смотрел на соратников, проталкивающихся мимо и вытаскивающих друзей. Не хотел знать, кто погиб из-за их глупости. Не хотел видеть раненых. Он сорвался на Быка, но виноватым считал себя. Максвелл просто стоял и ждал, ждал, ждал бесконечно, давая друзьям время уйти как можно дальше.
Потом толкнул малефикару его мертвую жену, и развернувшись, пошел к выходу. Он не ожидал, что уйдет живым. Ждал чего угодно - ножа, меча, стрелы, заклинания, даже цинично делал ставки с самим собой, чем его сейчас прикончат, а вот на то, что выйдет живым - не рассчитывал. Путь показался ему бесконечным. На душе было холодно и пусто. Еще десяток шагов, и его лицо осветили кроваво-красные лучи закатного солнца.
Ничего. Даже шороха за спиной не слышно.
Он мог остаться. Мог взорвать и ее и себя. Но какой в этом смысл? Сделать магу крови побольнее? В конце концов, это бы ничего не изменило, и тот сделал все так же, как и намеревался, но теперь просто из мести. "Это то, что приводит тебя к поражению." - вспомнил он слова малефикара. Он рвано вздохнул и направился в город. Можно было придумать кучу этически правильных оправданий, и никто бы не стал - он был уверен - его допрашивать, почему он не разнес труп мертвой магессы на кусочки. А еще, что он никогда никому не признается насколько страшно в тот момент хотел жить.
Запах крови и антисептика, казалось, насквозь пропитал особняк Варрика. Стежка и Кани - целительница из больницы, пришедшая по просьбе наместника, - занимались раненными, промывая, зашивая, перевязывая. Целым из боя не вышел практически никто. Бык, наскоро перетянув себе плечо, чтобы остановить кровь, забинтовывал голову Крэму, которому чей-то двуручный меч чуть не снес полчерепа. Тевинтерец успел уклониться в последнюю минуту, и удар прошелся по касательной, оставив верхний кончик его правого уха болтаться на лоскутке. Крэм болезненно морщился, но терпел, а Бык с тревогой поглядывал на Скорнячку, которая никак не могла остановить идущую из носа кровь и выглядела так, словно ее вот-вот стошнит.
- Сотрясение, - констатировал Стежка, входя на кухню. Он протянул ей чистый бинт, смоченный какой-то травяной настойкой, и, приобняв за плечи, увел наверх.
В гостиной, сидя на полу, беззвучно плакала Долийка, склонившись над накрытым простыней телом. Еще два тела лежали рядом.
- Кто? - с трудом выговорил инквизитор, только что вошедший в особняк. Долийка не ответила, только зло посмотрела на него и зарыдала еще сильнее. К ней подошел Хмурик и, присев рядом, взял за руку.