Наложив заклинание защиты от детей, слабоумных и самок, ящер передал футляр эльфу и, сделав знак хвостом, что более его не задерживает, вернулся к своим делам.
Через пару месяцев, до Фарута дошло, что в его замке, на песочном пике Антории, как-то пустовато… Ни Пихачча, с его брюхатыми самками, ни его ушастых детишек, вечно лезущих под ноги и норовящих сотворить что-нибудь взрывающееся, ядовитое или блестящее, если все остальное не получается.
Пройдясь по замку-норе, Властитель Молочного Цвета тихонько качал головой и клацал, в задумчивости, когтями по драгоценным ишамским плиткам, с таким трудом украденным у Властителя Алмаза.
Когти царапали плитки и в такт царапающему звуку, текли неспешные мысли хладнокровного существа.
"Съесть я их не мог — самки бы орали так, что я и под трансом услышал. Мор на них напасть не мог — тел нигде нет. Может быть, я слишком долго был в себе?!" — Ящер обратился взглядом к астрономическому календарю и вновь пожал плечами — "Даже сезон не сменился!"
Решив, что делу время, а надо и в свет выйти, Фарут натянул свой самый дорогой плащ, вышел из замка и потопал по идеально чистой дорожке, связывающей его магическое обиталище и подножие, у которого постоянно звенел людскими и не совсем людскими голосами, не закрываемый ни на минуту, торг.
По дороге, Властитель вспомнил и о "Коконе…", и о своей просьбе продать столь неудачное творение.
— Ну, если они убили моего слугу! — Ящер тут же, не откладывая дел в долгий ящик, принялся распихивать по полочкам памяти неоконченные заклинания, готовясь к тяжелому и разрушительному бою.
Судя по внешнему виду, торг еще только отстраивали, поднимая из пепелища торговые дома, матерчатые палатки и обкладывая камнем недавно вырытые колодцы, в одном из которых, вода вырывалась вверх веселым, солоноватым, гейзером.
Утолив жажду, Фарут нашел седого и одноглазого старика, одетого в безобразно дорогие одежды, украшенные защитной вышивкой и с десятком амулетов, на загорелой дочерна, шее.
Обменявшись здравицами и благими пожеланиями, старые знакомые уселись за столом в лавке старика, еще вкусно пахнущей свежим деревом и чистой, незамутненной, духом купи-продажности.
Обратную дорогу ящер шел, озадаченно качая головой и постоянно щелкая по обочинам дороги своим страшным, природным оружием — хвостом.
Его слуга, его эльф, вместе с семьей устроил дикую бойню! И из-за чего! Из-за второсортного изделия!
Все это не умещалось в голове ящера, прожившего столько лет, что он еще помнил, когда родная планета была совсем молодой и ее деревья возносились к самому синему небу, что он видел в своей жизни.