Супруга моя уже очень хорошо понимала и общее наречие, и местные языки, но говорила мало. Скорее всего, просто не желала. Так-то я часто заставал ее с другими женщинами -- те знай трещали каждая на свой лад, Аю внимательно слушала и вроде бы советовала... Во всяком случае, та же Лайша говорила - "шодэ велела сделать то или это", а как Аю могла это сделать, если не словами? Жестом можно послать за водой или угощением, не более того.
А еще я не мог отучить ее говорить о себе в третьем лице -- так принято у нее на родине, и она не собиралась отказываться от этой привычки. Упрямством Аю можно было крушить стены, и понял я это далеко не на первом году семейной жизни, а намного раньше.
-- Они самые, - ответил я. - Что видишь?
-- Плохо, - подумав, ответила она.
Это тоже было проблемой: видеть грядущее Аю видела, но объяснить, что именно должно произойти, могла не всегда. В тот памятный раз я не иначе как чудом понял ее лепет, иначе... Иначе не простил бы себе. А она не простила бы меня за то, что не пришел на выручку ее хозяйке, и не отправилась со мной сюда, на юг...
И если она имеет в виду поручение дяди, то лучше послушать ее. Его история... то ли он прав, то ли нет, концов уже не найдешь, как говаривала бывшая хозяйка Аю, и соваться в это мне совсем не хотелось. Только крылья зря истреплешь.
-- Мне стоит ввязываться или лучше подождать и посмотреть, что будет дальше? - уточнил я на всякий случай. В случае с ашшу лучше формулировать вопрос как можно более точно.
-- Подождать, - после паузы ответила она. - Пока... неясно. Рябь на воде. Туман. Не надо Эйшу лезть, вдруг буря? Надо думать. Искать.
-- Что искать? - безнадежно спросил я.
-- Аю не знает, - покачала она головой. - Просто -- искать, что ищется. И найдется. Или нет. Как Эйш будет искать, так и выйдет.
-- Ладно... - я сел. - Ты уже завтракала?
-- Аю просыпается рано, - с достоинством ответила она. - Эйш хочет есть? Аю прикажет подать!
-- Пока не нужно, - прислушавшись к себе, ответил я. - Я сперва пролечусь до побережья и... Ты что?
Аю схватила меня за руку с недетской силой (а я не мог считать ее взрослой, ей вряд ли сравнялось четырнадцать!), и замотала головой.
-- Эйшу нельзя лететь, - твердо сказала она. - Нельзя. Опасно.
-- Почему?
-- Аю не видит. Эйшу нельзя в небо и нельзя в море. Там смерть.
У меня по спине побежали ледяные мурашки.
-- Как она выглядит? - спросил я, зная, что иногда даже самые странные вопросы находят ответы.
Аю молча развела руками -- только браслеты зазвенели.
-- Аю не видит, - повторила она. - Она повсюду. В небе, в воде. Скоро уйдет.