— Ты кечуа или аймара?
— Не угадала, — девушка улыбнулась еще шире. — Мапуче.
Я потянулась через стойку, чтобы пожать ей руку:
— А я Лина. Тату-салон на углу 123-й и Парк-авеню. Обереги, амулеты, татуировки, а заодно неотложная медицинская помощь.
Ее ладонь была теплой и немного шершавой. Славная крестьянская девушка. Зря она подалась в Нью-Амстердам.
— Я знаю. Специально устроилась работать сюда. Мне нравится, как вы поете, ты и… Квентин.
Ох, девушка, с Квентином надо быть поосторожнее.
— А что нравится больше всего?
— Все! — Я поверила ей сразу. — И Paloma, и HeVenido и все. Вы поете, совсем как мы, но все же по-другому. Это удивительно, как у вас получается.
Nohabiapadidoolvidarte
Palomadelalmamia.
Creisertuamorperdido
Cuando no estabas conmigo.
Голос у девушки был приятный. Уж точно лучше моего. И к произношению даже дотошный Квентин придраться бы не смог.
— Эй, Квен, иди сюда.
Я подняла руку, чтобы привлечь внимание рыжего, отчего амулеты на руке скользнули от запястья к локтю. Надо же, этот казанова вмиг оказался рядом и тут же уставился на новенькую официантку.
— Это Вуньефе. И она, кажется, хорошо поет.
— Точно?
Стесняться девушка не стала:
— У нас в Вальпараисо все хорошо поют. Только песнями не прокормишься.
— В Нью-Амстердаме думают иначе. Давай, Квен, послушай ее.
А я теперь спокойно выпью. Вот только где соль?
— Держи. — Эрик пододвинул мне под руку солонку и ворчливо добавил: — Хорошие девушки, между прочим, солят чили-суп…
— … а плохие текилу. Знаю, знаю.
Нет, выпить с удовольствием мне сегодня не дадут. Придется повторить. Я подняла верх указательный палец, но сказать ничего не успела.
— Еще текилу для девушки и один бурбон.
Мне даже головы поворачивать не понадобилось, чтобы понять — на соседний высокий табурет опустилась сиятельная задница нашего почетного гостя.
— Хреново поешь, Покахонтас. — Все тот же непробиваемый тон, холодный, безразличный, равнодушный. — Так сильно нуждаешься в деньгах?
— Не хочу тебя расстраивать, но у меня все хорошо.
Удивительно, но Джокер рассмеялся. Закинул голову назад и расхохотался свободным легким смехом. В этот момент его даже можно было принять за добродушного парня. Правда, те, кому уже приходилось раньше иметь дело с Вилдом ван Хордом, никогда больше не ошибутся на его счет. В его интересе ко мне не было ни участия, ни доброты.
— Так сильно меня ненавидишь?
В один миг в его глазах не осталось ничего, кроме холодного любопытства. Так ребенок наблюдает, сможет ли муха бегать на двух лапках.
Я пожала плечами:
— Нет.
Джокер удивленно приподнял брови: