И может так случиться, что я покину лоспончосов и пойду дальше своей дорогой. То ли от этой мысли, то ли от выпитого виски стало грустно. Прижавшись щекой к подушке в чехле из дикого шелка, я рассеянно следила, как сначала появляется, а потом снова прячется за проплывающими по темному небу облаками надкушенный кусочек луны. Словно оперная дива вновь и вновь выходящая на поклон.
Потом она скрылась совсем, и сквозь вязкую дрему я услышала:
— Иди спать, Лина. Завтра будет тяжелый день.
* * *
В понедельник утром к нам вернулся прежний противный Вилд ван Хорн.
Сняв для разминки пару скальпов и нагрузив меня бесконечным списком поручений, он наконец соизволил поднять на меня взгляд от экрана своего ноутбука. То, что он увидел, ему явно не понравилось. Я тоже бросила взгляд на свое отражение в стеклянной створке шкафа с документами. Все как обычно — черные джинсы, белая рубашка.
— Покахонтас, у тебя есть платье?
— Конечно. — Каждая уважающая себя койотская девушка имела праздничное платье. — Замшевое с бахромой.
Джокер скривился:
— Как и ожидалось. Запиши: ланч сокращается до 15 минут. На 12.15 закажи офисный лимузин. Конечный пункт — 5-я авеню.
— Кто еще едет?
— Я и ты. Это все. Иди.
И я пошла.
За витриной «Valentuno» девушки-продавщицы казались сказочными принцессами. При ближайшем рассмотрении я, не торгуясь, сразу повысила их до королев. Прекрасных. Безупречных. Совершенных.
Единственной причиной, по которой они были любезны со мной, думаю, была стремительно перемещающаяся передо мной спина Вилда ван Хорна в шелковом пиджаке, купленном, кажется, из этом же магазине. Или в соседнем.
Эта скотина даже не дала себе труд поздороваться с двумя нимфами, метнувшимися к нам навстречу от прилавка. В том же стремительном темпе пройдя вдоль стоек с одеждой, он выдернул из шелковых рядов несколько вешалок и швырнул их мне в руки.
Я не позволила платьям упасть на пол только потому, что мне было ужасно неловко перед продавщицами за его грубость.
— Надевай и выходи в зал. — Он развернулся к девушкам. — Платье успеют подогнать по фигуре к шести часам?
Так. Стоп. Пора было брать этот цирк в свои руки. Не дав продавщицам времени открыть рот, а Джокеру опустить свою задницу на замшевый диван, я быстро сказала:
— Оставь кредитку и иди. Справимся без тебя.
Он окинул меня с ног до головы ленивым взглядом, означавшим «Смотрите, кто заговорил», но хамить почему-то не стал. Бросил черную пластиковую карточку на прилавок рядом с платежным терминалом и, не прощаясь, исчез за зеркальной дверью.
Девушки посмотрели на меня с немым восхищением.