— Нет, что ты! Как я мог? Ведь ты сейчас лежишь там… У меня тоже сердце разрывается, между прочим.
— Слушай меня, Бен. Завтра ты пойдешь в кондитерскую миссис Адамс и купишь шоколадные профитроли. — Чувствовалось, что Эйбелин в полной мере осознает величие своего благородства. — И в пять часов ровно постучишь в двери Минни Джексон.
— Ох.
— И будешь пить с ней чай.
— Ох.
— И вообще теперь будешь делать все, что скажет Минни Джексон, черт бы ее побрал! Я передаю тебя в хорошие руки, так что не спорь.
Мистер Кларк сокрушенно, но упрямо покачал головой.
— Я добрый христианин, Эйби. Как я могу, ведь тебя еще даже не похоронили.
— Вот Минни и похоронит, раз ты такой размазня. А поженитесь через год. Уверена, — голос Эйбелин сочился ехидным ядом, — она закажет себе розовое платье и шляпу размером с футбольное поле. Она давно на тебя засматривается, Бен. С тех самых пор, как овдовела. Все время повторяла, какой ты видный мужчина, старая греховодница.
Мне казалось, что мистер Кларк ничего не слышит из-за своего горя, но тут он неожиданно выпрямился. Приосанился даже.
— Да?
— Да! — Чувствовалось, что терпение миссис Кларк уже на исходе. — И про пуговицу на синей рубашке ей скажи. И про кладбище не забудь.
* * *
Закрыв дверь дома, я присела на деревянную ступеньку. По высеребренной луной дорожке, слегка пошатываясь от обилия впечатлений, брел мистер Кларк. Отстав на несколько шагов, его провожала заботливая Эйбелин. Не хотелось им мешать.
Рядом, привалившись плечом к столбику террасы, стоял Алфредо. Снова кузнечики, запах яблок и звездный свет. И никому нет дела, что миссис Кларк сейчас очень тоскливо и одиноко в холодильной камере морга больницы святого Луки.
За моей спиной хлопнула дверь, затем скрипнуло кресло-качалка.
— Я все слышала, — сказала Амнерис.
— Удивительно, правда?
— Удивительно, что это все-таки случилось со мной, — тихо согласилась она.
АМНЕРИС
В пять лет маленькая Амнерис была уверена, что мама с бабушкой и прабабушкой просто играют в смешную игру, когда зажигают свечи, смотрят в большой хрустальный шар и говорят чужими голосами.
В пятнадцать, юная мисс Ленорман окончательно убедилась, что у матери с бабкой точно поехала крыша.
В двадцать пять потомственная гадалка и прорицательница окончательно и бесповоротно поняла, что природа наконец-то решила отдохнуть, и знаменитый род мудрых женщин Ленорман прервется именно на ней.
Убедившись, что дочь не способна услышать из-за грани жизни даже комариного писка, мать, единственная из оставшихся к тому времени в живых родственниц, стала заговаривать о том, что раз уж так получилось, ничего не поделаешь. Лучше бы Амнерис подыскать себе хорошего мужа и жить как все.