Так как молчание затягивалось, я решила взять инициативу на себя:
— Так кого ты собираешься брызгать этой дрянью, Хили? Неужели Дж…Вилда?
Действительно, неужели его? И как же надо себя не уважать, чтобы так отчаянно цепляться за человека, которому женщина нужна только, чтобы справить нужду. Неужели самолюбие Королевы школы подталкивает вот такой ценой карабкаться вверх по лестнице, преодолевая все новые и новые ступени: Первая леди Соноры, Попечительница благотворительного фонда имени Вилда ван Хорна (старшего, конечно), постоянная звезда светской хроники Западного побережья? И, наконец, главный приз — фамильные драгоценности ван Хорнов. Изумруды и сапфиры из разграбленных захоронений Чичен-Ицы и Ушмаля.
— Ну как, Хили, в точку? Согласись, я все-таки неплохая гадалка.
Пузырь, в который превратилась мисс Холбрук, все-таки лопнул, но без особого эффекта.
— Ты… Ты знаешь кто? — Она сжала кулаки, но ударить меня все-таки не решилась. — Да ты вообще никто.
И быстро прошла мимо меня, задев плечом. Свита, не оглядываясь, прошмыгнула вслед за королевой. Вот так мы и поговорили ни о чем, стоя посреди нигде.
Еще пару секунд я смотрела им вслед, а затем развернулась на сто восемьдесят градусов. Во-первых, нам было не по дороге, а во-вторых, с покупками на сегодняшний день я уже покончила, так что свою порцию хрустящих вафель-марсекита уж точно заслужила. Жаровню под пестрым тентом я заметила еще перед входом на рынок.
— Подожди, Аяш Нэша, ты уронила свой нефрит.
Из-за длинной стойки, плотно завешанной разноцветными пончо, выступила женщина с длинными и черными, как у меня косами. Грудь и рукава ее платья были расшиты маленькими пестрыми перышками. Вот это да, неужели у нас еще остались мастера, способные сделать такое чудо? Едва заметные на коричневом фоне символы плодородия, мудрости и силы переплетались друг с другом в сложный многоуровневый узор.
В руку мне легла большая бусина из насыщенного темной зеленью нефрита — неровная, с затертыми от долгого пользования знаками, на шнурке из бизоньего волоса. Лучший проводник и указатель пути как в мире живых, так и в мире мертвых. Страшно было представить, какая она древняя.
— Это не моя…
Я подняла голову. Никого рядом уже не было, даже продавцы и туристы словно отступили за марево легкой дымки, окутавшей суетящуюся толпу. Голоса людей, звон колокольчиков доносились будто из-под земли.
Я снова посмотрела на бусину и медленно сжала кулак. Значит, моя. Судя по всему, мне предстояла очень долгая дорога, может быть, даже на вечнозеленые пастбища верхнего мира, где стоят белоснежные шатры моих предков. Такой могущественный талисман мог дать доступ даже к порогу Гитче Маниту.