— Ку-ку, хватит секретничать — в ярко освещенном кухонном проеме появилась округлая фигура Натальи. — Идемте пить кофе. Лиза варит всем желающим.
Действительно, на плите исходила ароматным дымком большая латунная турка, а Лиза, бдительно посматривая на набухающую пенку, трясла в руках банку с плотно закрытой крышкой.
— Молоко взбалтывать тридцать секунд, — объясняла она, сверкая глазами.
Напоили. Ленька пересчитал рюмки на столе. Напоили, заразы, его девочку. Впрочем уровень коньяка в бутылке опустился чуть ниже верхнего среза этикетки. Если на троих, то это совсем немного. Он достал четвертую рюмку и вопросительно посмотрел на Наталью. Жена глядела на него со странной нежностью. Уже подозрительно. Ладно, сначала выпьем, а потом разберемся.
— Потом в микроволновку. Тоже секунд на тридцать. Потом влить в кофе. Не совсем капучино, но тоже вкусно.
— Объеденье, — Маришка жадно вцепилась в большую чашку.
— Пап, а тебе просто кофе. Под коньяк.
— Спасибо, — Ленька не удержался, и неловко протиснулся к плите, чтобы чмокнуть Лизу в нос. Когда он обернулся, чашки уже не было. — А где?
— Ин дер гроссен фамилиен нихт клювен клац-клац, — поучительно заявила Нинка. — Я тоже люблю кофе с коньяком. А ты пей просто коньяк, пока еще есть.
Ленька не сдавался до последнего патрона:
— А ты разве не за рулем?
— Представь себе, нет. За рулем у нас Марина, поэтому она ночует у вас.
— Я что-то пропустил? — Повернулся Ленька в Наталье.
Она все так же сияла глазами, зубами, щеками.
— Мы уже все продумали, дорогой. Ты завтра утром идешь на работу, а Марина с Лизой заедут за оставшимися вещами и еще в офис к Никите. У него контора большая, люди всегда нужны. Пусть оставит резюме.
— Но у него не ресторан, вообще-то.
— Ничего, твоя дочь не всегда была официанткой. Она, между прочим, два года проучилась на экономическом. И по-английски говорит лучше тебя. Проверим наши возможности.
Пусть попробуют, чем черт не шутит. Главное: дочь больше не плачет, жена не злится, а коньяк еще не кончился.
— Ну, за вас, девочки! И чтобы наши дети не чиплялись за трамвай.
Не то, чтобы день совсем не задался, но его начало никак нельзя было назвать многообещающим. Конечно, оставшиеся в квартире Лизины вещи женщины забрали без проблем, но высказать коварному возлюбленному все, что она о нем думает, Марина не смогла. Лиза выглядела такой бледной и напряженной, словно готовая лопнуть струна, что пришлось проглотить скопившийся на языке яд и сосредоточиться на текущих делах. Кроме того, имело смысл поберечь задор на будущее: почему-то Марина была уверена, что этот Виктор еще всплывет в Лизиной жизни. Да, повторила она про себя, критически оглядев бармена, такое всегда всплывает. Накачанные плечи и скульптурные бицепсы венчала продолговатая голова на выгнутой, как у верблюда шее, линия роста волос начиналась в пяти сантиметрах выше надбровных дуг, мясистая прогалина, пролегшая между бровями и блестящей челкой и окруженная со всех сторон густой растительностью, не давала ни единого шанса подозревать наличие разума под непробиваемой лобной костью. Марина снова с неожиданным удовольствием вспомнила мужа: у Никиты каждый кулак был размером с эту голову. Первоначальное желание обрушиться на эту ошибку природы со всей яростью тропического шторма исчезло без следа. Если Лиза будет умной девочкой, она просто нажмет педаль, сольет воду и опустит крышку.