Виктор откупорил вторую бутылку, затем посмотрел на Никки. Его лицо не выражало ни смущения, ни волнения, но в голосе звучал сдерживаемый гнев.
— Я сказал тебе, что буду занят. Ты должна была хотя бы предупредить.
— Почему ты привел ее в наш дом?
— Это МОЙ дом. Ничего твоего здесь нет.
Внезапно вся ее уверенность улетучилась. Значит, вот как? Можно изнурять себя в спортивном зале, не вылезать из парикмахерского кресла, гавкать на каждую появившуюся в поле зрения малолетку, можно дать мужчине полную свободу, но все равно придет какая-нибудь старая тетка и заберет все. И самое смешное: судя по ее виду, по мятой юбке и несвежей к концу дня блузке, этот замечательный, умный и щедрый мужчина ей и даром не нужен.
Никки чувствовала, словно ее знаменитый платиновый стержень плавится внутри ее тела, опаляя внутренним жаром лицо, шею, даже грудь. Она закусила губу, изо всех сил сдерживая слезы.
— Я хочу, чтобы ты был моим. Я хочу жить с тобой.
Его лицо смягчилось, он притянул к себе Никки и положил подбородок ей на макушку.
— Надеюсь, это не я ввел тебя в заблуждение? Я бы не хотел причинять тебе боль.
Да, конечно, он всегда был честен, с занудным педантизмом выполняя условия их сделки: квартира, ежемесячные перечисления денег на ее счет, оплата совместных поездок. Конечно, после фиаско с одышливым любителем виагры, сначала попытавшимся «занять» у нее денег, а потом выставившим на улицу, чтобы освободить место для вчерашней школьницы из Липецка, Виктор был для Никки выигрышем на миллион долларов. А улыбки, нежность, крики наслаждения в постели, растущее чувство привязанности никто не запрещал. О них просто не говорили. Никки прислонилась лбом к его груди и досчитала до десяти.
— Ты прав. Забудем. Есть вещи поважнее. Например, доверие. И понимание.
Да, Никки будет понимающей и мудрой, и на за что не увидит то, чего видеть не желает. И она не даст ему вышвырнуть себя, как старую кастрюлю.
— Умница. Где наша гостья?
* * *
— Ольга, прошу к столу.
Ольга оглянулась на стоящую на пороге Никки и поставила книгу на полку. Удивительно, как много здесь старых изданий — вот эта, например, начала двадцатого века, на немецком языке — но в основном, советские двадцатых, тридцатых годов. Ботаника, орнитология. Она чуть не забылась снова.
Сощурив глаза, Никки смотрела на Ольгу. Как смеет эта старуха входить в кабинет Виктора? Он терпеть не мог здесь посторонних, даже уборщицу переносил с трудом. Даже сейчас Никки не решалась переступить порог комнаты.
— Извините, засмотрелась на гравюры в коридоре, а потом… Откуда они, очень необычные.