Александр достал упаковку кексов и положил передо мной. После этого аккуратно сложил многоразовый пакет и огляделся по сторонам.
— Положите у раковины.
Послушался. Нет, не просто послушался. Оторвал пару бумажных полотенец, вытер поверхность и положил на нее аккуратно сложенный пакет.
Из следующего достал гель для душа, шампунь и тампоны.
Приподняв одну бровь, посмотрел на меня.
Я кивнула в ответ на немой вопрос. Не волнуйтесь, мистер Гранд, у нас не будет общего потомства.
Даже тампоны его не напугали, деловито положил их на стол рядом с кексами.
Разгрузив последний мешок, показал на чайник.
— Кофе? — спросил без улыбки.
— Давайте лучше я вам, — усмехнулась в ответ, не вставая с места.
Невероятно, что с нами делает время. Совсем недавно я сходила с ума от скандала Кофегейта, а теперь шучу об этом в присутствии моей случайной жертвы.
— Много молока и снотворного? — усмехнулся Александр в ответ.
Смеяться расхотелось.
Да, мне лучше. Да, я сплю по ночам и уже не плачу. Но я ношу на себе, прямо на груди, в самом центре, пучок оголенных нервов. Случайное слово, упоминание, дуновение мысли — и все. Как удар током. Запускается цепь воспоминаний, которые скидывают меня во тьму.
Наш воображаемый мир — всего лишь хрупкая фантазия. Порой самый невинный поступок — случайное слово, чашка кофе, ночной поход в туалет — может разрушить все, к чему мы стремились, во что верили. С этим осознанием трудно жить.
Вот и сейчас первая шутка про кофе показалась забавной, я даже возгордилась своей выдержкой, а последние слова Гранда отбросили меня в прошлое. Но я держусь. Сижу, скрестив ноги, покачивая единственным ботинком, и жду объяснений Александра.
Мне хочется вцепиться в его смазливую рожу, избить до беспамятства, чем попало, привязать его к столу, чтобы не сбежал, и орать, пока не охрипну. Пока он не поймет, как отвратительно со мной поступил. Дважды.
Но я вежливо и бесстрастно смотрю на его вежливое и бесстрастное лицо.
Александр сел рядом, кофе он так и не сделал.
Покрутил в руке упаковку с кексами.
— Фанаты твоего зада удивятся, что ты ешь углеводы, — сказал насмешливо.
Я не ответила и не отвела взгляд. Почему я сразу не заметила, какие холодные у него глаза? Морщинки смягчают взгляд, делают человечнее, улыбка очаровывает, но это наносное. Игра, которой он научился за годы бизнеса.
— Алена!
Сижу, покачиваю ногой. Александр чуть склоняет голову, одобряя мое хладнокровие. А чего горячиться? Кроме жизни, отнять у меня нечего, но и он не крестный отец мафии.
— Дер+мовая у тебя квартирка.
Молчу.
Накричать бы на него, вцепиться в волосы, в глотку и трясти изо всех сил… Помню, как дрались в детском саду, от души, не думая о последствиях. Вот бы снова так. Врезать Гранду, а потом завыть зверем. Мое давление, наверняка, зашкаливает, столько всего в себе сдерживаю.