Кроме одной.
У Хантера было не так много историй, чтобы поделиться с ней, потому что он вырос на Восточном побережье без каких-либо трудностей или споров о его будущем, но ему и его родным удавалось зарабатывать должную долю травм и царапин на протяжении многих лет. Только он и Дик вызвали десяток поездок в больницу для себя и девочек, но его старшие кузины не только яростные, но еще и хитрые. Семья Макинтайр не стеснялась и не уступала, особенно друг другу.
Мэл была удивлена некоторыми их приключениями. Она поделилась мнением, что Хантер с виду был таким сдержанным и осторожным, поэтому казалось невероятным, что он мог быть безрассудным или родом из такой семьи.
И вправду, как так?
Он думал об этом, задаваясь вопросом, как он стал таким человеком. Это было что-то, что он должен был доказать себе? Что его должны воспринимать всерьез не только из-за его фамилии и состояния? Это сработало, что бы ни заставило его поменяться. Со своей семьей он все еще оставался тем же, но редко открывался кому-то еще.
До Мэл.
– Тетя Кэди, ты не можешь плакать сейчас! – услышал он, как Мэл сказала со смехом, обнимая тетю в первом ряду. – Это же репетиция!
Тетя вытерла салфеткой сильно подведенные глаза и всхлипнула носом.
– Я буду плакать, если захочу плакать, Мэллори Джо. Завтра я буду плакать весь день, думай об этом, как о тестировании макияжа.
Мэл ухмыльнулась и покачала головой. Лукас стоял в конце линии.
– Мама, ты богиня, и ты это знаешь, – призвал он.
– Мальчик, у тебя что-то коричневое на носу, – Кэди широко улыбнулась ему.
Кэролайн и Дженна хмыкнули, священник покачал головой с усмешкой.
– Хорошо, вернемся к делу, – вклинился он в общий разговор. – Мистер Хадсон, вы отдаете свою дочь...
– Может, пропустим? – сказал он, поднимая руки в капитуляции.
Дженна закатила глаза.
– Хорошо, папочка.
– ...в супруги... – продолжал служитель, как ни в чем не бывало.
Дрейк быстро похлопал Мэл по голове, когда она проскользнула мимо, чтобы сделать побольше снимков.
Хантер не был выходцем из семьи, особо демонстрирующей свои чувства, и он знал, что Мэл вообще не обнимается, но теплая привязанность ее тети, дяди и кузин с Лукасом очаровывала его. Они были громкими, но любящими, и хотя не виделись с Мэл в течение десяти лет, они относились к ней так, как будто она никогда не уходила, не заставляя ее чувствовать себя виноватой. И теперь, видя, как Мэл общается с ними, он задавался вопросом, не было ли это частью ее природы, чем-то, что она забыла. Мэл ухмыльнулась дяде, а затем вернулась к работе.
– Дженна и Том, вы произносите свои клятвы, – сказал священник, глядя поверх очков, читая последовательность событий.