Безумие в моей крови

"Каждый человек — это часть Лиивиты, он — ее сознание и суть. Его жизнь вплетается в сеть событий, которая богато насыщена всеми оттенками счастья. Изначально люди принимали свое счастье и жили в гармонии с живой землей. Но прошли века, и они потеряли себя, разрушив эту связь. И тогда Лиивита пришла в отчаяние. Она призвала друатов и забрала себе разум и душу королей, обрекая их на безумие. Так было, так будет. Это — цена благополучия и счастья живой земли…"

Из легенд Лиивиты, живой земли.

Стук ножей и вилок резал слух, эхом отражался от высоких, каменных потолков трапезной, множился и превращался в надоедливый лязг. Или это был скрежет моих мыслей?

Сглатываю, поднимаю глаза, щурюсь. Все, как всегда: Трой смотрит на меня бесстрастно и немигающе. Не глядя, насаживает на вилку ломоть лосося и подносит его ко рту. Медленно, тщательно жует, при этом изучая меня, как будто разбирая на части и затем складывая обратно, пытаясь создать нечто более совершенное. "Почему он не сводит с меня глаз?" — отчаянно кричу я внутри, но мое лицо остается бесстрастным. Я отвожу глаза и тут же снова стреляю ими обратно. Наконец-то! Я поймала его! Всего на долю секунды, но я увидела в его глазах вызов. Триумф! У меня теперь есть доказательство… но чего? Что я, спрашивается, искала в его взгляде? Что бы я ни предпринимала, я не могла разгадать этого мужчину.

Мы с Троем сидели на противоположных концах стола, но несмотря на пространство между нами, я задыхалась от его присутствия. Не поднимая глаз от тарелки, я быстро раскромсала сочную дыню, давясь ее терпким, спелым соком. Мне хотелось покончить с едой как можно скорее, чтобы выскользнуть из-под невыносимого гнета его взгляда.

Не поймите меня неправильно: взгляд Троя не был враждебным. Я бы почувствовала, если бы это было так. Он всегда был вежливым, даже слишком, невозмутимым и изучающим. Но я бы предпочла никогда больше не чувствовать на себе его взгляда. Моей самой сокровенной мечтой было избавиться от будоражащего присутствия этого мужчины.

"Однажды я сделаю так, чтобы Трой исчез. Навсегда", — в который раз пообещала я себе и получила глубочайшее удовлетворение от того, что могла безнаказанно думать об этом, глядя ему в глаза. Мои мысли были гнилой сердцевиной нашего прекрасного королевского мира. Однако для окружающих, они были тщательно замаскированы нарочитой помпезностью моих нарядов и изысканностью манер.

Резко отодвинув тарелку, я направилась на балкон. Белая салфетка спланировала с моих колен под ноги тут же поднявшегося Троя. Спокойный, невозмутимый, совершенный, вот он какой. А я? Взбалмошная, загнанная в угол, безрассудная. Не желающая сдаваться обстоятельствам, которые кружили поблизости, как стая голодных волков.