— Добрый день, господа ирриори. Я сегодня немного устала, но чувствую себя хорошо. У меня нет для вас новостей. — Их интересовало только одно: заметила ли я первые признаки безумия. Вместе с ними этого ждала вся Лиивита.
— Совсем никаких новостей?
— Совсем.
Разочарование на их лицах было настолько откровенным, что мне захотелось рвать на себе волосы и кричать в голос. Неужели они не могли понять, что я — живой человек, и что каждый день этого нестерпимого ожидания был хуже любой познанной мною физической боли? Иногда, в моменты слабости, я молила богов о том, чтобы они скорее забрали у меня разум, чтобы я перестала мучиться ожиданием. Потом, опомнившись, я еще более яростно молила богов забыть о моих отчаянных просьбах.
Из поколения в поколение короли и королевы Лиивиты отдавали душу и разум живой земле, а взамен королевство получало благодать, покой и достаток. Такова была легенда, древняя, как сама Лиивита. Таков был предначертанный путь моей семьи. Вскоре после 25-летия, короли и королевы начинали проявлять первые признаки безумия. Лиивита праздновала это событие двухнедельными гуляниями, так как это означало, что земля приняла жертву очередного монарха. После этого ирриори проводили торжественную коронацию. Я не знала, чем был так символичен 25-летний возраст, но то, что мне вскоре должно было исполниться 26 лет, вызывало у ирриори немалое волнение. Они приходили во дворец два раза в неделю, чтобы внимательно разглядывать меня и задавать множество вопросов в надежде получить доказательства, что я уже начала терять разум. В очередной раз разочаровавшись, они философски заключали, что задержка связана с тем, что я женщина. За последние 150 лет все монархи Лиивиты были мужчинами, и никто из ирриори не знал, каких неожиданностей можно было ожидать от женщины. После каждой беседы ирриори строго наказывали мне вызвать их при появлении первых признаков безумия.
И в этот раз все прошло, как всегда. Ирриори сидели все вместе, вокруг стола, выструганного из плотного, темного дерева, как будто объединялись против меня в этом мучительном ожидании. Передо мной на полу был небрежно расстелен ворсистый ковер. Неужели это на случай, если я упаду на колени и начну их о чем-то молить?
Пока ирриори разглядывали меня с пристрастием, я скользнула глазами по серым стенам и остановилась за спиной Троя, где висело кривое, асимметричное зеркало. В раннем сумраке пасмурного дня мне было плохо видно мое отражение, но я заметила неестественную бледность моего лица и лихорадочный блеск карих глаз с залегшими под ними синяками. Каштановые, с рыжевизной, волосы были заплетены во множество косичек и уложены в высокую прическу по последней моде. Мне захотелось выдернуть сдерживающие их шпильки и как следует тряхнуть головой. Я непроизвольно дернула головой и заметила усмешку на лице Троя. Друат заметил, что я разглядываю себя в зеркало, и нашел в этом что-то смешное. Я заставила себя отвести взгляд и, вздохнув, обратила внимание на ирриори.