* * *
На следующий день меня ждал мой первый королевский час со дня возвращения. Трой ждал меня у входа в зал. Остановившись рядом с ним, я взглянула на его руку, затянутую манжетом белой рубашки. "Давай же, возьми меня за руку, прости меня".
Трой протянул руку и постучался в дверь, и она тут же открылась. Поклонившись, слуга торжественно объявил о моем появлении. По залу пронесся ропот, и любопытные взгляды начали ощупывать меня в поисках разгадки моего недавнего исчезновения. Я поймала свое отражение в зеркале: бледность и роскошь, достойные королевы. Платье изумрудного цвета мягкими волнами спадает до пола. На осунувшемся лице шоколадными пятнами выделяются глаза. Загар уже начал сходить, но волосы по-прежнему выгоревшие, русые. Диадема из черного золота оттеняет светлые пряди, но она уже не давит на меня, как символ рабства. Кажется, что все вокруг меня стало другим, хотя на самом деле, изменилась только я сама.
— Мы так рады вашему возвращению, — сказал кто-то из придворных.
— Я тоже очень рада, — вежливо улыбнулась я. — Спасибо, что пришли на королевский час.
Я больше не ждала от этих людей любви или признательности. Их пытливые взгляды соскальзывали с моей кожи, не проникая вглубь. Я знала, что сделаю все возможное, чтобы защитить их, даже если они никогда об этом не узнают. В толпе не было знакомых лиц, но несколько человек подошли к трону, чтобы обменяться со мной парой малозначимых фраз.
Трой отвлеченно смотрел в окно, не прислушиваясь к разговору. Потом, не дожидаясь окончания королевского часа, поклонился и покинул зал. После этого я уже не могла сосредоточиться на происходящем. Почему его поведение настолько выводит меня из себя? Возможно, мне станет легче, когда он исчезнет? Я вздохнула: раз он так настаивает, то мне придется назначить дату его ухода. Если я не смогу добиться его прощения, то он уйдет с презрением в душе. А на что еще можно надеяться? Что он станет моим друатом, душой и разумом мятежной королевы? Нет, зачем себя обманывать. Единственное, что мне нужно — это чтобы он сам захотел остаться, но не из-за королевы, а из-за женщины. Ага, размечталась. Кто же разрешит Вивиан Риссольди быть женщиной? Когда я излила свою душу Лиивите на благословенном холме, я рассказала ей и о том, что иногда мне хочется обычного женского счастья. Пусть знает и пусть сначала поймет меня, а потом уж будет судить остальных людей за наше несовершенство. Она слишком привыкла к королям и забыла, какие сюрпризы преподносят ей королевы.
Королевский час подошел к концу, и я решила разнообразить свое выступление. Трой так и не вернулся, так что, в принципе, я могла сказать все, что угодно.