В 2017 году, несмотря на холод, на акцию «Победный хор» народу собралось море. Детишек тоже привели. Одна детишка, племянница Светланы Мазуриной (я специально указываю родство с реальным человеком, чтобы не приняли за блогерские сказки), и помогла нам попасть в интересную историю.
За год до описываемых событий «Победный хор» пел у Новой сцены Большого, а в нынешнем там затеяли какое-то мероприятие для бледнолицых и, соответственно, все краснокожие остались за бортом, а именно у театра Оперетты, аккурат под афишей спектакля «Анна Каренина».
Мы, как наследники всех русских революций, тут же задались вопросом: «что делать?», перескочив, правда, через «кто виноват?», времени было в обрез, увы.
На лестнице-то очень удобно было стоять, капельмейстер внизу, поющие на ступенях. Всем хорошо, всем комфортно, всё видно. А тут, на равнине, не очень. Но от семнадцатого годочка прошлого века нас всего сотня лет отделяет, руки-то помнят, как говорится. Взгромоздили меня на клумбу, встали по памяти кружочком и ну давай петь. Я руку вперёд вытягиваю в дирижёрском призыве, песня боевая льётся. Вдохновение и всевозможное крещендо «со слезами на глазах».
Вокруг люди с портретами своих близких к «Бессмертному полку» идут, кто-то остаётся с нами, кто-то дальше идёт. Всё в штатном режиме. И тут я с броневика-клумбы (мне ж сверху видно всё, ты так и знай) вижу, что полицейские начинают очень быстро и слаженно ограждать наш хор от всеобщего праздника металлическими загородками. Тихо, без шума и пыли. Ну, думаю, попали мы. Несанкционированная акция в центре Москвы, народу больше ста человек, сейчас на меня кандалы наденут и побреду я по шоссе Энтузиастов в Сибирь-матушку без права переписки за организацию митинга, не согласованного с мэрией (а мне обещали такую обструкцию, было дело).
Продолжаю дирижировать и петь. И вижу, что позади хора, ближе к Большому, стоит на земле одинокий оранжевый рюкзачок, рядом с которым никого, ни одной живой души. Тут мне ещё хуже становится (незадолго до 9 Мая был теракт в питерском метро). Одно дело в каталажку узником режима загреметь, и совсем другое подвергнуть столько людей смертельной опасности... Волосы дыбом, холодный пот, всеобщий трепет организма. Смотрю на часы — поём уже больше часа. Пора заканчивать, тем более что за спинами хористов творится что-то странное. А расходиться никто не хочет. Кое-как, сославшись на холод и плохое самочувствие, завершаю наше выступление, обнимаемся-прощаемся. Ба-а-а... А никого уже и нет. Ни полиции, ни рюкзачка, ни ограждений. Как и не было.