На покрытой патиной лёгкой уголовщины судьбе Кипренского сломались все, но апофеозом и моим звёздным часом стал, конечно же, Карл наш, Брюллов. Нервически потряхивая клетчатыми тапками, теребя платье в области души, срывающимся голо-сом я добивала своих несчастных слушателей историей о несчастном золотушном мальчике, которого строгий и непреклонный папаша, невзирая на болезнь, заставлял рисовать по двести одинаковых лошадок в день. На моменте, где сердитый отец даёт больному мальчику оплеуху и у ребенка лопается барабанная перепонка, все, не сговариваясь, решили выпить, деликатно попросив у меня разрешения. Я ж не зверь, все знают, конечно же, я разрешила. Я бы тоже в тот момент выпила, но...
После спонтанного перерыва все слушатели в знак уважения к лектору надели штаны. Проняло. Контрольными выстрелами после тоста «за искусство» прозвучали истории любви Карла с Юлией Самойловой и душераздирающая эпопея его женитьбы на 18-летней, но уже порядком испорченной дочке рижского бургомистра. Рим пал. Начресельные банные полотенца взметнулись в воздух.
Таких бурных оваций не слышали ни Ла Скала, ни Леонид Ильич на партсъезде, ручаюсь. Они были настолько бурными и продолжительными, что самый торжественный господин, проспавший у моих ног на икеевской груше все шесть часов и исправно храпевший «Болеро», встрепенулся и присоединился ко всеобщему ликованию. Я была горда собой. И выглядела в тот момент ровно так, как Екатерина Великая на портрете работы Левицкого. Уставшая, понимающая всю тяжесть государственного и просветительского бремени, лежащую на её плечах. Мать народов. Длань для лобызания покоилась на компьютерной мышке, к поклонению и признанию я была готова, как никогда.
А потом мы, с протрезвевшими панами и фавнами, за огромным столом в стиле короля Артура болтали ещё два часа. Ели вкуснейшую картошку, хрустели малосольными огурцами и говорили о роли простых человеческих страстей в высоком искусстве. Сошлись на том, что всё, как у людей. Вот только таких портретов больше не пишут, да и полотен, равных брюлловской Помпее, больше нет, а так, да, всё как у людей.
Я очень хорошо умею выбирать время и место для отпуска, если что — советуйтесь, не стесняйтесь, помогу, чем смогу, со всем своим усердием. В 2014 году от Рождества Христова, по привычке и зову сердечному, рванула я в богоспасаемый и любимый мной Израиль. Аккурат во время военных действий. Операция «Нерушимая скала» (такое я не могла пропустить, естественно). И, конечно же, с ребёночком. А куда ему деваться от своей бешеной матери? Помоги ему и в дальнейшем, Господи, конечно. Спаси и убереги от всех обстоятельств.